Бритт-Мари опустилась на колени и принялась руками прилаживать покрытую мазутом цепь на место, но вскоре поняла, что ей с этим не справиться.

– Не нужна помощь?

Бритт-Мари вскочила и обернулась на голос.

Он, должно быть, был на несколько лет её старше. Худощавый, с широкой улыбкой. Длинные волосы цвета спелой пшеницы свисали на лицо, закрывая один глаз, руки – в карманах джинсов-клёш.

– Сдается мне, что для ремонта потребуются инструменты, – отозвалась Бритт-Мари.

– Всё в порядке? – спросил он, указывая на её колено.

– В полном. Это всего лишь царапина. Меня больше беспокоит велосипед.

– Хмм, – задумался он, сделав несколько шагов навстречу и присев на корточки возле велосипеда. Он немного потыкал в цепь пальцем, который и так выглядел не слишком чистым, и кивнул.

– Пойдем со мной, – скомандовал он, поднимаясь на ноги.

– Куда?

Он забрал велосипед из её рук и зашагал по направлению к Эстертуне.

– Ко мне на работу, – ответил он с улыбкой. – Там я смогу его починить. Это займет не больше минуты.

В обычном случае Бритт-Мари и не подумала бы идти куда-либо с незнакомцем, которого повстречала в лесу. Но у него оказались такие обезоруживающие манеры, такая открытая улыбка, и к тому же, велосипед нуждался в починке, так что Бритт-Мари отбросила сомнения.

– Меня зовут Бьёрн, – представился он.

– Бритт-Мари.

– Куда ты ехала?

– В Хеленелунд, я там живу. Я ехала со стрельбища.

Бьёрн удивлённо поднял бровь и немного сбавил обороты.

– Стрельбище. Мне уже нужно бояться?

– Всё зависит от тебя. Я из полиции.

Его улыбка стала ещё шире.

– Вот чёрт. Никогда бы не подумал.

– Да? А о чём же ты тогда подумал? – поинтересовалась Бритт-Мари, смахивая с лица нескольких надоедливых мошек, которые упрямо кружились вокруг неё.

Бьёрн встретился с ней взглядом, пожевал губами, но так ничего и не ответил.

Рабочим местом Бьёрна оказалась автомастерская на окраине Эстертуны. Как он и обещал, починка велосипеда отняла не больше пары минут.

– Как новый, – отрекомендовал он, похлопав велосипед по седлу мозолистой ладонью, на которой старые, въевшиеся пятна мазута теперь перемежались свежими.

– Огромное спасибо. Не знаю, как тебя благодарить.

Бьёрн снова приподнял одну бровь, и Бритт-Мари, к собственному удивлению, поняла, что уже вполне по-свойски воспринимает эту его привычку.

– Зато я знаю, – выпалил он.

Она не успела ничего ответить, как он снова заговорил:

– Поехали со мной завтра купаться на озеро Тунашён. Будет жарко.

Она заколебалась.

– Даже не знаю.

– Ты завтра работаешь?

– Нет, но…

На самом деле она хотела сказать, что они ещё совершенно не знают друг друга, но, встретив его сияющий взгляд, растерялась.

– Встречаемся здесь в десять, – скомандовал Бьёрн, указывая на парковку возле автомастерской, где в ожидании ремонта или обслуживания выстроились шеренги автомобилей. Потом он развернулся и пошёл прочь, не дожидаясь её ответа. Он принялся насвистывать мелодию, которая показалась Бритт-Мари знакомой, а потом исчез из виду среди домов.

По пути домой Бритт-Мари думала о Бьёрне. О его мускулистых ногах и дочерна загорелых руках. О его волосах, растрёпанных, как мочало – так сказала бы мама, – и о лукавом взгляде его глаз из-под приподнятых бровей.

Воздух к вечеру стал прохладнее, но несмотря на это, кожа Бритт-Мари пылала. Она решила, что, должно быть, обгорела на солнце.

Бьёрн кого-то ей напоминал, только кого?

Проезжая мимо раскрытого окна, она услышала хорошо знакомый мотив, и сразу всё поняла.

Бьёрн Скифс.[5]

Он выглядел точь-в-точь, как Бьёрн Скифс.

Они лежали на одеяле на берегу озера Тунашён.

Сегодня общение складывалось более гладко. Ручеёк беседы плавно вился, словно эти двое были знакомы уже давно. Словно позади осталось уже много часов таких разговоров, и они были уже достаточно близки, чтобы заслужить доверие друг друга, несмотря на то, что на пляже провели не более часа.