На фоне темнеющего вечернего неба, однотипных построек из почти полностью почерневших от времени бревен, огромных куч или гор снега и мусора под ним, искалеченной временем ухабистой дороги, дыма из труб и очень тусклого света из крошечных окон, я едва не впал в сильнейшую тоску. А еще это можно было назвать не то печалью, не то даже страхом. Мне очень сильно захотелось все бросить и свалить домой, броситься в ноги водителю грузопассажирской «буханки», что нас сюда привез, припарковал ее и тут же испарился в одном из серых и безликих местных строений. Я даже готов был бежать назад, в аэропорт, своими ногами. Готов был угнать ту самую «буханку» опостылевшую мне своей тряской и запахом бензина в салоне. Но в тоже время я отчетливо представлял себе, что этот путь составит не менее сотни километров и будет полон опасности в виде ночного мороза, непроглядной темноты, почти полного отсутствия населенных пунктов по пути, коих я заметил за время езды то ли всего два, то ли три. А еще я совсем не запомнил дороги, так как окна в машине были столь грязны и снаружи и постоянно потели внутри, что не давали ни мне, ни кому-либо еще из пассажиров шанса на детальный обзор картины за бортом.

– Жуть, мрак, тоска, страх, не исключено, что свирепствует цинга, – проговорил я про себя.

– Фильмы ужасов можно здесь снимать, – привел меня в чувство голос Антона, который в это время стоял у меня за спиной. – Или про последствия какой-нибудь эпидемии, про зомби-апокалипсис или еще что-то в этом роде.

Он засмеялся, я обернулся. В этот момент в поле моего зрения появился Игорь.

– Что встали! – резко буркнул он в нашу сторону, как мне показалось, довольно грубо и пренебрежительно, словно мы не были членами одной группы или команды.

Однако мне уже становилось понятно, что я оказался в самом обычном, суровом мужском коллективе, где отсутствуют любезности, нет интеллигентных разговоров, полно грубости, матерных выражений, где нужно ответная жесткость и, возможно, сила. И прежде всего – сила духа. Иначе – сломают. Такими, как Игорь, я видел перед собой и остальных членов нашего коллектива, с которыми еще не был знаком, потому как никто их еще нам и мне не представил.

– Ящики и коробки переносите в другую машину! Нечего жалом по сторонам водить! – снова пробурчал Игорь и распахнул задние двери «буханки», намереваясь начать работу по перетаскиванию груза.

Метрах в сорока от этого места, за ближайшим домом, стоял большой трехосный «Урал» с деревянной будкой вместо кузова, в лоно которой мы за пару минут перебазировать несколько ящиков и коробок из «буханки».

– Тут продукты, что Серега заказывал, – уже спокойно, без грубости и давления, произнес Игорь. – Вот их мы с вами и понесем в качестве носильщиков.

Он обвел глазами меня и Антона, показывая взглядом, что мое мнение о предназначении нас в данной поездке им же и подтверждается. Вот только объем поклажи казался столь внушительным, что едва не пугал меня своим видом. А ведь, помимо этого, на каждом из носильщиков должен был быть еще и рюкзак с собственными вещами, каким я и располагал. Плюс к этому спальный мешок – вещь весьма не легкая по весу и не маленькая по объему.

Наконец кто-то позвал нас внутрь постройки, вход в которую едва был виден из-за очень тусклого света лампы под потолком в помещении. Оттуда же тянуло теплом, а также запахом горячей еды, правда, не сильно колебавшей мои вкусовые рецепторы, а потому сразу же показавшейся мне не очень приятной. Уже внутри пристройки, изрядно покрытой инеем в нижней части окон, на подоконниках и вплоть до пола по внутренним стенам, тянуло смесью затхлости и сырости одновременно. Потом мы прошли в жарко натопленное помещение, напоминавшую собой комнату не менее чем три на пять метров, с низким потолком, печью в углу, столом посередине и кроватями у стен.