‒ Это вместо "извините", я так понимаю? ‒ резко развернувшись, одариваю недобрым взглядом нахалку с чемоданом.

‒ Ну что ты, дорогая! Я же не специально, ‒ лепечет костюмерша.

Наконец-то очередь начинает шевелится. Бурчу «проехали» и, прихрамывая, отхожу в сторону.

Лодыжка болит, каблук шатается. Босоножки приходится снять.

Ощутив измученными ступнями прохладный мрамор, я испытываю какой-то нечеловеческий восторг. Хочется запрокинуть голову, раскинуть руки и кружиться ‒ ликовать красиво, «по-киношному». Я реально собираюсь исполнить этот танец освобождения от проклятых шпилек, но вспоминаю, что даже не поблагодарила того ловкого и чудесно пахнущего незнакомца, который помог мне не пропахать приятный мрамор лицом.

Оглядываюсь, но в фойе никого нет. Все уже вышли.

Стою и смотрю сквозь широкие, раскрытые настежь двери, как красиво на уставший от зноя город опускается теплый августовский вечер. На несколько минут забываю о мучившем меня целый день голоде, но пустой желудок напоминает о себе настойчивым урчанием.

Есть хочется страшно! До начала фуршета точно не дотяну. Надо вызвать такси и по пути заехать на Макдрайв за бургером.

‒ К сожалению, в вашем районе машин сейчас нет, ‒ извиняется третий по счету оператор. Приложения обещают доставить меня по адресу в лучшем случае через три часа, а опаздывать не хочется.

‒ Чёрт, фак, ходер, – вслух ругаясь на привычных мне языках, я выхожу на улицу и тут же врезаюсь в знакомую белую рубашку.

На этот раз не падаю. Даже ухитряюсь немного отстраниться и, задрав голову, посмотреть в лицо своему спасителю.

И что же я вижу? Боже ж ты мой!

В золотых закатных лучах передо мной стоит необыкновенно красивый парень. Нет, не так! Офигительно красивый! Просто нереально! Высокий, отлично сложенный, загорелый, с слегка вьющимися каштановыми волосами и, кажется, зелеными глазами. Чуть ниже его левого плеча красуется четкий отпечаток моей губной помады.

Я поцеловала его прямо в сердце, ‒ думаю и багровею от стыда. Как раз в цвет заката.

А он улыбается.

Господи! Как же он улыбается! Завораживающе красиво, открыто и так уверенно.

Никита: Мне нравится эта девочка

Смотрю на нее и не могу перестать улыбаться. Она кажется смешной и прекрасной одновременно. Босая, в тонком шелковом платье, с золотыми локонами, в которых играет заходящее солнце… Богиня, извергающая ругательства на разных языках.

‒ Всё нормально? – я с трудом сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.

‒ О да, прекрасно! – отвечает она без тени иронии, ‒ Огромное спасибо, что не дали упасть. Каблук надломился, вот…

Богиня поднимает повыше босоножку с красной подошвой и потом вдруг начинает говорить быстро-быстро:

– Не страшно! Ерунда! Вот рубашку я вам случайно испачкала, прошу прощения. Могу исправить. У визажистов есть такие волшебные салфетки, они быстро удалят пятно. Я сбегаю, возьму? Мне так неловко…

Она болтала, а я зачарованно смотрел на ее губы. Пятно меня совсем не волновало, а вот эти красные губы ‒ очень даже. Мне вдруг захотелось приблизиться к ним вплотную. Кажется, я даже слегка наклонился.

Я заприметил ее еще в очереди. Особенно когда она сняла пиджак, и мой взгляд уткнулся в оголенную до поясницы спину, по которой тяжелыми локонами спадали длинные волосы. Их цвет напоминал зрелое пшеничное поле. Вообще-то, я всегда предпочитал брюнеток, но тут что-то зацепило. Я едва сдержался, чтобы их не потрогать. Это было странное желание, если учесть, что лица девушки я тогда еще не видел.

Интересно, кто она? Участвовала в конкурсе или работала за сценой? Может, журналистка с телевидения или блогер? Сколько, интересно, ей лет?