Я походила на пьяного дикобраза или на больного чумкой ежа. Выбирай, что больше нравится. Криво обрезанные пряди торчали так, будто их специально наэлектризовали эбонитовой палочкой. Это еще надо суметь подстричь настолько отвратительно. Не у каждого получится.

– Н-да, – пробормотала я, – беда.

– Беда, как есть беда, – всхлипнула Аника.

– Но не катастрофа.

– Как не катастрофа? Ваши волосы… их больше нет. Теперь любой поймет, что вы опозорены, – горничная объясняла мне ситуацию так, будто я – несмышленый ребенок. Видимо, решила, что от горя я тронулась умом.

– Волосы не нога, отрастут, – махнула я рукой. – А пока что-нибудь придумаем. Расскажи мне о готовящемся бале. Будет что-то особенное, или как всегда? – спросила я осторожно, чтобы не выдать свое незнание.

– Бал-маскарад в честь сорок девятой годовщины безвременья. Я бы все отдала, чтобы туда попасть, – мечтательно вздохнула Аника, перестав плакать. Наконец-то! – Дата, конечно, не круглая, поэтому все будет, как обычно. Это в следующем году император обещает нечто грандиозное. Как-никак юбилей. Поговаривают, что даже шутихи запустят.

Аника все говорила и говорила, но я уже не слушала. То, что мне было важно, она сказала в самом начале – будет маскарад. А значит, все придут в масках, и я в том числе. Кто сказал, что маска должна прикрывать только лицо? Если сделать все, как следует, то она закроет всю голову, включая остриженные волосы. Никто и не догадается, что с моей прической что-то не так.

– Леди Марилла, вы улыбаетесь, – от удивления Аника аж замолчала на полуслове. – Вы что-то придумали?

– Именно, – кивнула я. – И мне понадобится твоя помощь.

– Сделаю все, что в моих силах, – заверила горничная.

Я подозрительно покосилась на нее. А можно ли доверять служанке? Именно она привела меня в столовую на экзекуцию. Причем, явно зная, что там будет. Аника боится баронессу и не хочет терять работу, но и Марилле она симпатизирует. Эх, придется рискнуть. Других вариантов все равно нет.

Для начала я дала горничной простое задание:

– Вернись в столовую, – велела я, – собери с пола мои обрезанные волосы и принеси мне.

– Зачем? – Аника пораженно захлопала ресницами.

– Просто сделай, как я прошу.

– А, вы хотите их сжечь, – нашла она объяснение. – Чтобы никто не мог через них наложить на вас проклятие.

Пришел мой черед удивленно открыть рот. А что, здесь так можно? Вот и думай теперь – то ли Аника просто суеверная, то ли в этом мире реально надо опасаться ведьм. В памяти всплыл Электро. Похоже, мне еще многое предстоит узнать о чужом мире…

Найдя объяснение моей просьбе, Аника убежала ее исполнять. Вскоре она вернулась с охапкой волос в руках. Повезло – в столовой еще не успели прибрать.

Я освободила комод и разложила на нем обрезанные пряди. Да уж, не богато. Слишком разная длина – где-то совсем коротко, где-то длинно. Следующие полчаса я занималась сортировкой – отбирала локоны, которые еще можно использовать. Все прочее, в самом деле, пришлось сжечь. Из того, что осталось, парик не сделать, но на шиньон сгодится.

Разбирая волосы, я исподволь расспрашивала Анику о ситуации в семействе Анлуан.

– И чего мачеха так меня невзлюбила?.. – вздыхала я. – Что я ей сделала?

– Я думаю, – понизила голос до шепота горничная, – все дело в наследстве.

Она была поразительно доверчива и наивна. Но Анике простительно, ей от силы шестнадцать лет. Подрастет, наберется опыта и зачерствеет.

– Вот как? – приподняла я брови, не зная, что еще сказать, не вызвав подозрений.

– Ну да, – кивнула Аника. – Все же вам достается после смерти отца, как только вам исполнится двадцать. Вот баронесса и бесится.