К дому подруги пробирались долго. Несколько раз натыкались на горожан, спешащих по своим делам. Окольные тропы знала не только детвора. Взрослые тоже охотно ими пользовались, когда поджимало время, хоть и выглядела эта спешка несолидно. В конце концов, у кота  не на шутку разыгралась паранойя, он шугался каждого шороха. Из-за чего Эрне пришлось по уши изваляться в пыли, полежать, в канаве, под кустами, нацеплять в волосы репьёв и даже отсидеться в старой бочке для поливной воды. Так что штаны на филейной  части оказались основательно подмочены. Благо, что сапожки были предусмотрительно зачарованы и остались сухими.

С Дайром они столкнулись на полпути. Ну, как столкнулись? Тропа, по которой кралась Эрна, пересекала одну из окраинных улочек, а Дайр по ней как раз и шел. Он явно был чем-то озабочен. У Эрны от волнения  забилось  в груди сердце. Дайр был так красив! Она сама себе боялась признаться в своей любви. Особенно сейчас. Но факт оставался фактом – Эрна по уши была влюблена в своего жениха.

Она пригладила коту шерстку и тихо спросила:

- Кисун, ты сможешь подозвать Дайра, не привлекая внимания других людей?

- А ты  уверена? Не боишься?

- Это же Дайр! Он такой!

Эрна повела руками, словно хотела сказать, что ее жених самый лучший, самый добрый, самый отважный, самый-самый…

- Не к добру это, - буркнул Кисун, но к жениху пошел.

Впрочем, позвать его не успел.

С другой стороны улицы показались жрецы. Дайр на пару мгновений застыл в раздумьях, потом словно встряхнулся и решительно двинулся им на встречу.

- Многоуважаемые! – обратился он к слугам стихий.

Жрецы замедлили шаг. Один, видимо, главный, ободряюще кивнул.

- Многоуважаемые, меня зовут Дайр Сарден. Мы были помолвлены с дочерью бургомистра…

- Ты что-то знаешь про Невесту Огня?

- Да, то есть нет, то есть я хотел спросить, - Дайр смутился и замолчал.

- Не бойся юноша, - важно произнес один из жрецов, - любой чистый сердцем и помыслами может безбоязненно говорить с нами. Небеса никого не карают без причины. Твои помыслы чисты?

- Д-да, - уверенности в голосе Дайра  не было. Но он глубоко вдохнул и сказал твердо, - чисты.

- Говори же…

- Я слышал, что семью сбежавшей благословенной наказали.

- Да, это так, - подтвердили жрецы. -  Они не смогут получить плату за невесту.

- А  я? Я смогу? Мне дадут плату, если я приведу ее?

- По закону вы еще не семья. Если приведешь невесту в храм, то получишь за нее плату, как и положено, по весу. Хвала Небесам, слово стихий нерушимо. Ты совершишь поступок, угодный высшим силам. Не сомневайся.

Дайр взбодрился, в его глазах загорелись искорки азарта.

- Спасибо, достопочтенные, я приведу. Я ее обязательно приведу! Она мне верит!

У Эрны подкосились ноги. Она смотрела, как ее любимый уходит вдаль, смотрела и не могла заставить себя поверить, что спешит он не на помощь своей нареченной, а на охоту за дичью, ради платы, ради выгоды. Это невероятное, невозможное предательство лишило ее последних сил.

- Кисун, - прошептала Эрна, - давай, уйдем отсюда.

Кот шел впереди и бурчал:

- Говорил же, не надо! Золото оно глаза застит, оно убивает советь, оно кому хочешь отравит душу. А ты меня никогда не слушаешь!

Кисун хотел прибавить еще какое-нибудь словечко, поувесистей, повернулся и увидел, что по щекам Эрны бегут слезы. В её взгляде застыло такое недоумение, что ему стало стыдно сразу и за Дайра, и за себя.

- Ну что ты, маленькая, не надо. Радуйся, что замуж за него не успела.

- Как же так? А я? Это же Дайр… Почему?

Дом Рины был крайним. За ним стоял старый сарай, в котором осенью располагались скупщики даров леса, и куда крестьяне из  окрестных селений несли грибы-ягоды. Сарай никогда не запирался. Снаружи на двери была массивная задвижка, но ею почти никогда не пользовались. Задвижка эта виртуозно скрипела. От старости, от ржавчины, а, возможно, и от обиды на свою никчемную судьбину.