После заключения сделки, мы направились в столовую, как раз пришло время ужина. Но по пути Крес нас покинул, и порог столовой я пересекла вдвоем с Эдгаром, а из него так себе поддержка в трудную минуту.

У меня возникло стойкое ощущение, что я угодила в школьную столовку. Здесь было так же многолюдно и шумно. За длинным обеденным столом сидели дети. Да, именно так, во множественном числе. Когда Крес говорил про детей, я забыла уточнить, сколько их. А зря…

Я потрясенно застыла в дверях, считая про себя. Раз, два, три, четыре… а вон и пятый, совсем кроха, от силы годик. И чего уж, шестой сам Эдгар. Взрослый или нет, а в душе он еще ребенок, причем самый вредный. Итого шестеро на мои хрупкие плечи.

Кстати, об Эдгаре. Он шел следом за мной. Увидев, что я застыла в дверях, он наклонился и прошептал мне на ухо:

– Еще не передумала? Моя семейка будет пострашнее любого умертвия.

 Кажется, мой испуг его забавлял. Я не могла позволить Эдгару веселиться за свой счет и поспешила взять себя в руки.

Но не удержалась от важного вопроса:

– Это все дети Крестора?

– Что? Нет, – качнул головой Эдгар. – Это наши младшие братья и сестры. Вон та бледная, темноволосая, похожая на смерть, – наша сестра Муэрто. Ей четырнадцать и, на самом деле, ее зовут Медина, но она в жизни не отзовется на это имя. Подростки странные, – покачал головой Эдгар.

 Муэрто-Медина сидела, сгорбившись, над тарелкой с таким видом, будто ей подали отраву. Она напомнила мне девочку-эмо из моего мира. Этот иссиня-черный цвет волос явно не натуральный.

– А это близнецы Линор и Ленор, – Эдгар указал на коротко стриженных светловолосых детей лет девяти. – Не спрашивай, кто из них мальчик, а кто девочка. То, что кто-то в платье, а кто-то в штанах – вообще ничего не значит. Они любят переодеваться друг в друга и дурить всех. Их даже Крес не различает.

Я присмотрелась к близнецам. Если им нравится притворяться друг другом, то понятно, почему у них одинаковые стрижки. Эти двое были самыми активными. Они крутились на стульях, как ужи – переругивались, кидались едой, жестикулировали. Девяносто процентов шума в столовой создавали именно они.

За близнецами, втянув голову в плечи, сидел тихий мальчик лет шести. Темноволосый, как Эдгар, худенький, чуть ли не просвечивающий. Он вздрагивал и жмурился от громких выкриков старших.

– Стефан не доставит тебе проблем, – представил его Эдгар. – Он общается только со своим хомяком, люди его не интересуют. А вот за Эдмундом нужен глаз да глаз, – он указал на самого младшего ребенка.

 Светловолосый кудрявый и розовощекий тот сидел в детском кресле и стучал ложкой по столу, требуя ужин.

– Ему год, – пояснил Эдгар, – но он до сих пор не говорит и не ходит, зато отлично ползает и вечно лезет, куда не следует. Только в этом месяце он чуть не погиб пять раз. Присматривай за ним.

Я еще раз изучила все семейство. Дети разительно отличались и не только по характеру, но и внешне. Разный цвет волос, глаз, форма носа и губ, да много чего на самом деле. Из этого я сделала вывод, что отцы у них тоже разные. Любопытно, где они сейчас.

 А еще я поняла – Эдгар не просто так общается со мной. Он дает инструкции, как следить за детьми, словно я – прислуга. Но ведь как-то братья справлялись до моего появления!

На этот вопрос мне ответил звук шаркающей походки. Шарк, шарк – из кухни вышла старушка в вязаном платке на все тело. Платок начинался на голове, переходил на грудь и подвязывался в районе талии.

– Это старая няня Надия, – кивнул в ее сторону Эдгар. – Она плохо слышит, так что говори громче, а лучше кричи, когда к ней обращаешься. А еще она плохо видит.