– Отпусти, козёл! – Я изворачиваюсь и намеренно бью Сергея кулаком в травмированное плечо.

Сычев шипит от боли, но из рук меня не выпускает. Наоборот, скручивает так, что больше не могу пошевелиться.

– Сучка, – зло цедит мне в ухо.

У меня будто что-то ломается внутри. Не могу больше сопротивляться физически. Силы слишком неравны. Это как бороться с ветряной мельницей.

Слёзы катятся по щекам.

– Не надо, я тебя прошу, умоляю, отпусти… Я не хочу так, понимаешь ты или нет?!

Он ни черта не понимает. Продолжает держать меня в стальной хватке, тяжело дыша в затылок.

– А как ты хочешь, скажи? Как тебе нравится?

– Никак не нравится, у меня этого не было никогда!

– Серьёзно? Ты девственница? – Теперь его голос звучит обескуражено.

Неужели это так удивительно? В двадцать один быть девственницей. Почти то же самое, что старой девой?

– Да! – громко выкрикиваю я.

Кажется, стены содрогнулись от прокатившегося по подвалу эха.

– А чё твой этот зануда на мерине? Он реально пи..ор, что ли? Или импотент? Что с ним не так?

– С ним всё нормально, просто он ждал, когда я буду готова! И мы решили, что лучше это сделать после свадьбы! – гневно выпаливаю я, срываясь на всхлипы.

Сычев наконец ослабляет хватку. Разворачивает меня к себе лицом, растерянно смотрит в глаза, удерживая за плечи. Я наклоняю голову, прячу от него взгляд, прячу непрошеные слёзы. Чувствую себя жалкой, униженной, сломленной.

– Ты чё, ревёшь, что ли? Бл..ть, Мышь, ты чё такая нежная-то, а? Я же ничего плохого тебе не сделал!

Нет, я просто поражаюсь его беспардонности!

– Ничего не сделал? Серьёзно?! – Отбиваю от себя эти наглые руки и отступаю на несколько шагов назад. – Да ты меня чуть не изнасиловал только что! Ты самый отвратительный, самый мерзкий человек из всех, кого я знаю! Ненавижу тебя! За что мне это всё, не понимаю!..

Удивление на лице Сычева сменяется злобой. Взгляд становится острым, цепким, под ним хочется съёжиться.

– Ну давай, скажи ещё, что тебе не понравилось, как я тебя трогал, – с презрением произносит Сергей, оскаливаясь. – Какие же вы все бабы лживые и лицемерные твари. Только что стонала, как сучка. Чуть не изнасиловал, говоришь? Может, тебе показать, как по-настоящему насилуют? Иди сюда.

Мои глаза расширяются от ужаса. Сычев делает шаг ко мне, а я на инстинктах отскакиваю назад. Убегаю в коридор под сводом, слишком поздно понимая, что он ведёт тупик. Ржавая металлическая дверь в конце. Она, конечно, заперта. Либо просто настолько застарела, что петли превратились в камень, и простому человеку уже ничего не сдвинуть с места.

Меня трясёт от паники. Даже слёзы высохли из-за удушающего страха. Разворачиваюсь лицом к неспешно приближающемуся ко мне Сергею. Вжимаюсь спиной в дверь позади себя, не представляя, что делать. Судорожно сглатываю.

Сычёв останавливается в метре от меня.

– Таня, прости, – тихо произносит он. И протягивает руку. Раскрытой ладонью вверх. – Давай лучше уйдём отсюда.

Поздно замечаю, что в его взгляде больше нет агрессии. В голосе нет враждебности. Скорее наоборот, он звучит примирительно.

Страх тут же отступает. Но возвращаются слёзы. Закрываю ладонями лицо и начинаю позорно рыдать.

– Чё-о-орт… – выдыхает Сычев. – Ну прости меня, пожалуйста!

Подходит, обнимает. Я уже не боюсь его. Совсем. Понимаю, что ничего плохого он мне не сделает. И не сделал бы, наверное. Хотя… В последнем всё же есть большие сомнения.

Никак не могу победить истерику. Стою и реву. Зачем-то позволяя этой сволочи себя утешать. Гладит меня по голове, а по спине бегут мурашки.

– Ну прости, Тань. Я идиот. Отвратительный и мерзкий, ты всё правильно сказала. Не плачь, пожалуйста. Ну как мне загладить свою вину?