Полицейские разделились на три двойки и направились по коридорам в разные стороны.

…До центрального поста первыми добрались Мейхэм и его напарник Чен, почти сразу покинувшие наружную «трубу». Именно они нашли оторванную женскую ногу с туфлей на высоком каблуке.

– Матерь Божья! – нервно пробормотал сержант, сопровождавший командира группы.

Он суетливо перекрестился.

– Получаете картинку? – на всякий случай уточнил старший лейтенант.

– Да… – подтвердил Бил Аткинс. – Не нравится мне все это. Ох, не нравится!

– И мне не нравится, – мрачно изрек Мейхэм.

– В жилых отсеках – все на местах, – доложили другие разведчики. – В смысле вещи, ценности. Кое-где – страшный развал, но не потому, что искали деньги или еще что-то. Такое впечатление, будто…

– Будто?

– Вещи сваливали на пол кучей не для того, чтобы отыскать в шкафах что-нибудь ценное… Ну, просто кажется… этот завал… хотели использовать как прикрытие. Забиться в кучу хлама, затаиться, выжить. А деньги, кредитные карты, ювелирные украшения – все на месте. Только людей нет…

Мейхэм и его напарник невольно посмотрели друг на друга. Оба полицейских стояли в центральном отсеке, посреди залитого кровью помещения. По первым впечатлениям, с оборудованием здесь все было в порядке – не наблюдалось ни разрушений, ни признаков взрыва или техногенной катастрофы, ни следов работы боевых лазеров. Лишь окровавленный кусок нижней конечности да багровые пятна портили благостную картину.

Вой аварийных сирен стих, отключился и «SOS», «достававший» полицейских через эфир. В первые секунды тишина показалась оглушающей.

– Командир, – доложил второй патруль. – Мы добрались до узла связи, до инженерных блоков. Сейчас восстановим освещение, только систему контроля перезапустим…

Через полминуты пропало кровавое море аварийного света – включились дневные лампы. И тут же вскрикнул кто-то из товарищей Мейхэма.

– Доклад!!! – мгновенно среагировал старший лейтенант.

Он непроизвольно поднял ствол лазерного автомата, контролируя входной проем, словно именно оттуда должна была пойти атака.

– Здесь… на полу… возле стены в генераторной… – задыхаясь, пробормотал разведчик. – Командир, сейчас дам картинку…

Схема космической базы исчезла с сетчатки глаза, теперь на нее спроецировалось изображение генераторного отсека.

«Господи, Господи, прости и помоги мне…»

Надпись была выведена кровью, торопливо, на стене почти у самого пола. Видимо, тот, кто писал, делал это лежа. От него осталось темно-бурое пятно, больше ничего. Ни оторванных ног, ни обуви, ни фрагментов одежды.

– Питер! – в это время подал голос старший третьей пары разведчиков. – Мы в штурманской, здесь бортовой журнал. Сейчас… Сейчас разверну его к видеокамере…

«Ад. Сегодня мы открыли Дверь в Ад…» – неровно, криво, поперек страниц.

– Ничего не понимаю, – пробормотал откуда-то издали Бил Аткинс. – Писали бы конкретно. Куда люди-то пропали?!

– Куда пропали – не знаю, – отозвался сержант из штурманской. – Но они знали, что их ждет. Это факт. Здесь, на полу, лазеры с полностью разряженными батареями. На стенах – отметины, оплавленные «шрамы». Люди стреляли. Они видели то, что приближалось к ним.

– То, что приближалось… – нервно повторил сержант Чен, напарник Мейхэма, и схватил старшего лейтенанта за плечо. – Командир! Помнишь?! «Уходите! Уходите! Никогда не возвращайтесь! Никогда не пытайтесь повторить…»

Вспышка в голове!

– Никогда не пытайтесь открыть Дверь в Ад! – прошептал в микрофон Питер Мейхэм и перекрестился.

Кровь в центральной рубке. Кровь и кусок ноги. Кровь в коридорах: на стенах, на палубе. Кровь в генераторной. Кровь в штурманской. Никаких следов врага. Никаких признаков вторжения бандитов, террористов, еще кого-то. Никаких признаков грабежа.