– Я приготовила гуся с капустой, – Кинни поспешила обрадовать своего мужа.

Роальд облизнул губы. Весенний гусь с капустой был одним из его любимых блюд, и Кинни умела готовить его, как никто другой. Гусь с капустой обычно означал какой-то праздник.

– Итак, что же такого особенного произошло? он спросил её.

– Мартамей беременна».

– Замечательно!

Кинни улыбнулась, отправляя вилкой кусочек капусты в свой румяный рот: – Итак, расскажи-ка мне всё о новых людях.

Он рассказал ей о после, о Марджори и о другой леди в гнёздышке её мужа, которое скоро станет розовым.

– Аааа, – протянула Кинни понимающе, наморщив нос.

***

Преподаватель языка для Марджори прибыл ровно через два дня. Он представился как Персан Поллют. Он сидел рядом с ней в помещении, которое впоследствии станет кабинетом Марджори, прямо у большого окна, согретый оранжевым солнцем, в то время как мастера приходили и уходили вместе с ящиками и картонными коробками, инструментами и лестницами. Наблюдая за рабочими, Марджори высказалась о странностях необходимости разделения зимних и летних помещений друг от друга.

– Зима такая длинная, что устаёшь думать о ней, – философски изрёк Персан, глядя на неё, приподняв свои длинные брови. Он был молод, но в нём читался опыт. Персан проявил благоразумие, не афишируя цель своего присутствия. Он снял комнату в соседней деревне и объявил, что приехал туда, чтобы вырезать несколько панелей для «личного кабинета её светлости». Теперь, непринужденно расположившись в этом кабинете, он продолжил свое объяснение. – Мы устаем стылым воздухом, который враждебен нам. Мы уходим под землю, как гиппеи, и ждём весны. Иногда я всерьёз жалею, что мы, люди не можем впадать в спячку, как они.

«Чем же, чёрт возьми, вы занимаетесь всю зиму? – воскликнула Марджори, снова подумав о том, что же они будут делать с лошадьми зимой.

«В Коммонсе общин мы наносим друг другу визиты, коротаем время за играми, а также проводим зимние фестивали драматургии, написания стихов и тому подобного. Люди поют, танцуют и обучают своих животных разным трюкам. У нас есть зимний университет, где большинство из нас изучает то, чему мы никогда бы не научились, если бы не зима. Иногда мы привозим профессоров из других миров на холодное время года. Вы обнаружите, что мы, простолюдины образованнее бонов, хотя и не даём им об этом знать. Под Коммонсом так много туннелей, складских помещений и конференц-залов, что это всё равно, что жить в муравейнике. Мы приходим и уходим, то сюда, то туда, даже не оглядываясь на улицу, где ветер пробирает до костей, а холодный туман висит над всем, скрывая своих ледяных призраков.

– Но боны остаются в своих эстансиях?

– Там у них нет наших ресурсов, поэтому они проводят время с меньшей пользой. В городе у нас несколько тысяч людей, на которых можно опереться, зимой их больше, чем проживает там сейчас. С приходом зимы деревни превращаются в места общего пользования. Порт остается открытым круглый год, так что посетители есть даже в холодное время года. В отеле также устроены зимние апартаменты с туннелями, ведущими в порт. В эстансии же может быть всего сто человек, может быть, полторы сотни. Оттого они там сильно устают друг от друга.

На мгновение воцарилось молчание, затем Марджори осторожно спросила: – Есть ли у вас какие-нибудь благотворительные организации на Траве?

– Благотворительные организации, мэм?»

– Для помощи людям, – сказала она, пожав плечами. – Помощь вдовам и сиротам?

Он покачал головой, глядя на нее: – Ну, есть вдовы, это верно, и иногда кто-то может осиротеть, я полагаю, хотя почему они должны нуждаться в благотворительности, выше моего понимания. Мы, простолюдины, заботимся о себе сами, но это не благотворительность, это просто здравый смысл. Это то, чем вы занимались там, откуда вы пришли?