– Значит, он с вами едет?

– Да. Он с нами на этой вот «Анне Ахматовой» в Ванино направляется, чтобы однополчан своих найти и их останки в Японию вернуть.

– Культпоход по местам боевой славы?

– Я бы, Такуя, с культурным отдыхом эти поиски захоронений рядом не ставил бы. То еще удовольствие комаров кормить да по ухабам прыгать. Като помнит, где под Ванино лагерь его был. Там же и корешков его боевых наши вертухаи хоронили. Они же там пачками мерли, японцы твои! Морозов-то не нюхали толком, а там ночью до минус сорока! Но все ж таки тянет его. В общем, он решил с моими дедами одним кагалом туда заехать и останки перевезти.

– Значит, Като весь этот ностальгический тур и организовал, так получается?

– Не просто организовал, но и проплатил! Ты что, Такуя, серьезно полагаешь, что вот эти вот дедули на свои мизерные пенсии по местам боевого бесславия едут?

– Значит, таможенные барыши идут на благое дело, – заключил я. – По крайней мере, на патриотическое.

– А это не одно и то же, – заметил мудрый Ганин. – Я вот одного только, Такуя, не пойму. Если он брокер обычный, чего тогда так откровенно под якудза косит?

– Косит?

– Ну, якудза подражает.

– А ты, значит, Ганин, уверен, что он не якудза? Ты у нас такой криминально грамотный!

– Сам же дал понять, что ваша контора против него ничего конкретного не имеет. А что до моей грамотности – мне довелось тут с дедушками с моими в его компании в бане париться. Так на теле у него, кроме двух военных шрамов на спине, никакой бандитской маркировки нет. И мизинцы на руках целы.

– Понятно, наблюдательный ты мой… Ладно, давай, успокой своих дедов и отправь их в гостиницу. А я пойду со старпомом поговорю.

Ганин отвел шумных дедушек в сторону и принялся объяснять им сложившуюся международную ситуацию, а мне пришлось взойти на трап к Ежкову.

– Что, господин Ежков, как я вижу, вы решили пока пассажиров не пускать, да?

– Ну так если вы нас из порта сегодня не выпускаете, чего им на борту-то торчать?

– Но они же из гостиницы наверняка выписались, и податься им некуда. Кто же им дополнительную ночь оплатит?

– В принципе, Минамото-сан, это не моя забота, – рубанул Ежков. – У меня приказ капитана до особого распоряжения японцев на борт не пускать.

– А как же.

Я показал старпому глазами на медленно проходящего на верхнюю палубу старика Като и его грозную свиту.

– Это тоже не ко мне! – недовольно огрызнулся Ежков. – Вот что ко мне, то ко мне.

Его последняя ремарка относилась к лихо подрулившей к трапу агентской машине, из которой бойко выскочил повар Семенко. К корме теплохода тут же прилип небольшой грузовой фургончик. Семенко посмотрел куда-то поверх наших с Ежковым голов, замахал рукой и закричал:

– Летеха, давай разгружать! Приехал я!

Через минуту вниз спустился парень, откликнувшийся на Летеху, а с ним еще трое то ли матросов, то ли рабочих, которые принялись выгружать из фургона мешки и коробки с провиантом, закупленные Семенко в городе, и заносить их на судно.

В это время наверху показался седовласый Като – теперь уже в сопровождении самого капитана Кротова. Като повернул голову к одному из своих телохранителей, тот прижал к уху мобильный телефон, и через несколько секунд к судну подъехали грузовой трейлер и таможенный «Ниссан». Из кабины фургона вылезли четверо японцев в чистеньких рабочих комбинезонах, которые тут же принялись вытаскивать из грузового отсека картонные коробки средних размеров. Они выгрузили на причальный бетон два десятка картонок и стали по очереди заносить их на судно. Из «Ниссана» вышел пожилой таможенник, прислонился спиной к своей машине и стал безучастно наблюдать за разгрузкой. На трапе моментально возник затор – рабочие с коробками вклинились в работу «живого» продовольственного конвейера, организованного деловитым коком.