На всякий случай – мало ли что может накатить в голову пьяному человеку! – Магомедгаджи протянул руку, отстегнул клапан, вытащил из кобуры Рамазана пистолет и положил его на стол перед собой. Потом он позаботился о том, чтобы этот тип не упал на пол, взял его под мышки, перетащил на кровать и даже не побрезговал разуть, хотя у Лачинова сильно воняли ноги, потеющие в старых рваных кроссовках. Сам Мамонт улегся спать на диван-кровать. Пистолет Рамазана он положил под подушку.

Утром первым проснулся Лачинов. Магомедгаджи тоже очнулся сразу, как только услышал скрип кровати, приоткрыл глаза и увидел, что Рамазан сидит, обхватив голову обеими ладонями. Он прекрасно понимал его состояние.

– Иди, умойся. Тебе сразу легче станет, – посоветовал ему Мамонт, хотя у него у самого в голове основательно штормило.

Он всегда мало пьянел, но обычно сильно болел на следующее утро, даже если кто-то пил рядом. У Рамазана, судя по всему, дело обстояло с точностью до наоборот. Он убрал руки ото лба, сделал то, на что Мамонт был не способен – помотал головой, прогоняя остатки вчерашней одури, и посмотрел на Мамонта чистыми, хотя основательно красными, сильно опухшими глазами.

Магомедгаджи понял, что Рамазан сейчас пребывает в намного более свежем состоянии, чем он сам, однако повторил вчерашний вопрос, с которым в голове и уснул:

– Зачем ты меня встретил? Ты что-то хочешь от меня?

– Дело предложить хочу. Есть у меня напарник, но боюсь, что вдвоем мы не справимся. Нам третий нужен. Такой решительный человек, как ты.

– Выкладывай! – не предложил, а потребовал Мамонт.

– Выложу. Только сначала пистолет верни. Он мне еще сгодится.

Оказывается, даже будучи сильно пьяным, Рамазан Лачинов все помнил. Это трехэтажное здание на проспекте Расула Гамзатова с десятью массивными колоннами по фасаду в столице Дагестана знают все. Но почему-то даже многие коренные жители Махачкалы считают, что Следственное управление Следственного комитета по Республике Дагестан относится к этому же ведомству, хотя это два различных подразделения, пусть и со слегка схожими функциями. Первое является просто Министерством внутренних дел республики или, в просторечье, полицией. Руководит им генерал-лейтенант внутренней службы Абдурашид Магомедович Магомедов. Второе находится на том же проспекте, только на противоположной стороне и не в столь приметном здании. Его возглавляет генерал-майор юстиции Анатолий Петрович Щуров, получивший благодаря своей фамилии среди сослуживцев созвучную кличку Ящер.

Сам Анатолий Петрович только отшучивался по этому поводу:

– Ладно, хоть не Ящур. Ящер – это что-то из ископаемой мифологии, а ящур – серьезная болезнь скота, требующая введения карантина.

Анатолий Петрович был человеком не злобным. Он старался держаться как можно более строго, но все же улыбка порой проскальзывала на его лице.

В подчиненных у Ящера состоял Манап Мансурович Омаханов, старший следователь по особо важным делам, подполковник юстиции. Все сослуживцы давно привыкли к тому, что Манап Мансурович всегда приветлив, доброжелателен ко всем, включая подследственных, которых он, как правило, старался понять. Но в последнее время старший следователь ходил непривычно хмурым и выглядел замкнутым в себе.

Его коллеги связывали это с интервью, которое дал подполковник молодой журналистке Алисе Лисовской из какого-то московского интернет-портала, название которого сам Омаханов никак не мог запомнить и находил его обычно не с первого раза. В тот день она постучала в дверь его кабинета, вошла, представилась и сообщила подполковнику, что ее направил к нему не кто-то там, а лично генерал-майор Щуров.