Скорее всего, я бы проспал, глубоко провалившись в сон (последнее время я только так и спал, мгновенно переходя из одного состояния в другое), если бы не сестра.

Кристина прыгнула коленями на кровать и взъерошила шустрой рукой мои волосы.

– Соня, просыпайся! Эй! На работу опоздаешь!

Снов я не видел, лишь один сплошной уютный провал, из которого не хотелось выбираться. На какую еще работу? В ответ что-то невнятно промычал и отмахнулся.

– Ну же, Тошка, вставай! – возмутилась сестра. – Сам ведь потом будешь ругаться и бежать сломя голову, я тебя знаю!

Я оторвал щеку от подушки, сонно провел ладонью по лицу и взглянул на сестру.

– Привет, мелкая. А сколько сейчас времени?

Мелкая вздохнула и сползла с кровати.

– Вообще-то, почти семь! Так что, если хочешь успеть на смену – вставай! Кстати, я тебе картошку пожарила, будешь?

Есть я хотел. При мысли о еде желудок тут же заурчал и потребовал топлива. А за ним и улыбка скользнула на губы.

– Спрашиваешь! Я голоден, как волк! Сейчас, еще пару минут полежу и встану…

Кристина слезла с кровати, села на пол и опустила на край постели подбородок.

– Антон, ты сильно устал, да? – вдруг участливо спросила, вздохнув. – Очень?

– Терпимо.

Я ответил неохотно. С некоторого времени, подкравшегося незаметно, сестра подросла и стала меня жалеть, что было непривычно и, как факт, сложно воспринималось. Это я до сих пор нес за нее ответственность, это я все детство и юность опекал девчонку-сорванца, которая нагло меня эксплуатировала, и чему я в принципе не был против. А теперь вот она бросает в стирку мои футболки, жарит картошку и спрашивает, устал ли я…

Как давно это было – мне восемь лет, новый мамин муж, и вдруг, когда я остро чувствовал, что одинок, – появление в жизни родного человечка.

Нет, я не злился и не ревновал, как боялся отчим, и не собирался воевать в семье за внимание. Все произошло само собой. Сначала в моей комнате появился хнычущий, сопящий младенец, затем ежедневные прогулки с коляской во дворе, а затем уже просто прогулки с сестрой.

Отчим пропадал на работе и рыбалке, отсыпался, мама брала дополнительные смены в магазине, а я, как умел, воспитывал Кристину. Вытирал ей нос, кормил, забирал из детского сада, а потом из школы. Ей первой рассказывал фантастические истории, которые придумывал сам, и с ней же рассуждал о будущем Вселенной.

Даже не верится, что ее отцом был человек, которого я никогда не любил, но ради матери примирился с его присутствием в моей жизни.

Наши отношения с отчимом не задались с самого начала – уж не знаю, чем я – тихий и некапризный ребенок, не пришелся ему по душе. Но он, мужик скупой и недалекий, с вечными нравоучениями и советами, никогда и не старался мне понравиться. Его жизнь была однообразной и плоской, как рельсы, по которым он водил свой тепловоз, а мне хотелось видеть дальше. Оглядываться по сторонам и смотреть на жизнь другими глазами. Не разочаровываясь, а обретая.

Я отлично помню, как он смеялся над моими вопросами, которые я, будучи мальчишкой, задавал маме. Называл чудилой, а наедине, когда она не слышала, ноющей белобрысой девчонкой.

Но здесь он врал. Я никогда не ныл, не жаловался, не просил и не заглядывал ему в рот, чтобы показаться своим. Именно назло отчиму, рано облысевшему и прикрывавшему плешь жидкой прядью волос, я и носил свою волнистую длинную шевелюру. Не будь его рядом – давно состриг бы.

Вот когда-нибудь уеду, тогда и подстригусь, а сейчас я вел с отчимом особый счет. И как бы ни было трудно, а в нашей маленькой войне я точно не проигрывал.

И все же я никак не мог ожидать, что моя младшая сестра – любимая мелкая вредина, как только ей исполнилось пять и она стала что-то понимать, не сомневаясь займет мою сторону. Похоже, и для ее отца это стало сюрпризом.