Перешагнув вечером через порог дома, Азэми была крайне удивлена, увидев мужа расхаживающим в халате взад-вперед и взирающим на нее какой-то особенно самодовольной улыбкой на иссиня-красном лице. В воздухе стоял аромат водки, терпкий запах полыни (добавленной вместе с петрушкой и укропом в адскую смесь, подогреваемую храбрым самураем), а по всему дому были разбросаны остатки чилижного веника. В голове Азэми начали складываться мрачные картины событий, происходивших здесь некоторое время до ее появления.

– И что?

– Что?

– Что тут творилось? Что это за вонь?

– Пить бросаю.

– Опять? – Азэми привыкла к подобным обещаниям супруга, но верить им была не склонна – слишком часто исполнение их в последнее время срывалось.

– Дура… Тут все серьезно.

– Да ну? Как в прошлый раз?

– Серьезно, тебе говорят. Вот, – Мисима извлек из кармана халата газетную вырезку, в точном соответствии с которой, как ему казалось, он подготовился к чайной церемонии и стал размахивать ею перед лицом супруги. Она выхватила ее из его рук и стала внимательно читать.

– И что ты хочешь сказать?

– Что настоящему самураю подобает пить только чай. И я буду это делать отныне и вовеки веков.

– Ты серьезно?

– И потому я приглашаю тебя, о досточтимая жена храброго воина Императорской армии Японии, к чайному столу.

Азэми вслед за мужем прошествовала на кухню, где по пиалам уже был розлит свежесваренный Мисимой «чай».

– Садись, пробуй.

– Может, не надо? – опасливо пробормотала Азэми, поднося пиалу с «чаем» к лицу и вдыхая источаемый ею аромат.

– Пробуй, тебе говорят.

Первые несколько глотков убедили Азэми в правильности ее первоначальной точки зрения. А потому вскоре оставшееся содержимое полетело Мисиме за шиворот, а попавшаяся под горячую руку самурайской жены пиала – в угол, откуда живой уже не вернулась.

– Дурак!

– Сама дура! Не понимаешь нихера в чайных церемониях, так и молчи!

После сорвавшегося церемониала Мисима покинул дом. Азэми же, немного поразмыслив и посоветовавшись с мамой, достала сгоряча скомканную газетную вырезку из помойки и стала внимательно ее изучать.

«А что, если он и впрямь хотел зеленый чай сделать? Может, зря я на него так сорвалась?» – такие светлые мысли посетили голову супруги самурая в минуты одиночества. И тогда она решила для себя помочь мужу в его благом но таком непростом начинании.

Весь следующий день она посвятила походам по рынку, всем сельмагам (а их было в селении целых три) и даже подругам в поисках необходимых ингредиентов. Поиски ее щедро были вознаграждены небесами – уже вечером она, озаренная довольной улыбкой, явилась домой с полными сумками всех составляющих той самой церемонии, о которой Мисима мечтал, но осуществить которую по понятным причинам не сумел.

До глубокой ночи супруги вместе приготавливали все составляющие. Первый блин, по традиции, оказался комом, но они не сдавались – и к трем часа ночи китайская чайная церемония была ими подготовлена и выполнена по всем канонам пожелтевшей газетной статьи. Довольные и утомленные кулинарными изысканиями, супруги легли почивать. Правда, Мисиме в глубине души хотелось бы, чтобы процентное соотношение воды и водки во вновь приготовленной ими субстанции оказалось чуть измененным, но расстраивать супругу своими низменными побуждениями лишний раз самурай не стал – в конце концов, подумал он, пить давно пора было бросить. Как знать, быть может именно этот случай и станет для него судьбоносным.

И может быть не таким вкусным был собственно зеленый чай, как приятны были последствия этой задумки Мисимы – новое увлечение сплотило их с супругой до такой степени, что каждый из них вечерами стал стремиться домой как на праздник. В новинку оказалось им это занятие. Они видели в нем нечто настолько новое и увлекательное, что все прошлые методы времяпрепровождения стали казаться уже какими-то рудиментарными, архаическими и, впрочем, не стоящими такого внимания, как их совместные чайные церемонии. Каждую ночь Мисима засыпал одухотворенный и добрый, а Азэми, лежа рядом с ним, долго ворочалась и благодарила Господа за то, что послал наконец их браку долгожданное оживление и новую тягу супругов друг к другу.