Расторопный слуга с завитыми, точно у мамзель, волосами тут же поставил перед ними медную посудину с ароматным дымящимся напитком, три чашечки с наперсток, тарелку с какими-то белыми хлебцами. А также по стакану воды. Заплативший только за кофе Перси удивленно осведомился о дополнительных угощениях и узнал, что все это прилагается к кофе. Меж тем на специальной черной доске, установленной справа от прилавка, ни о чем таком не было сказано. Приятный сюрприз. Булочка оказалась такой свежей, что Клэр моментально проглотила угощения, а Мэри, которая поначалу подумала, что к кофе лучше бы пошло печенье, была вынуждена признать, что может хоть каждый день есть такие хлебцы и они ей не наскучат.

Во время этого путешествия, которые влюбленные называли свадебным, Шелли научил Мэри и Клэр мастерить бумажные кораблики, которые они потом торжественно спускали на воду в одном из красивейших парков Женевы, городе, где беглецы прожили пару недель.

Когда садилось солнце, они втроем штудировали книги, взятые с собой Шелли, или зачитывали друг другу фрагменты сочиненного за день. Кстати, Перси считал, что у Мэри особенно хорошо выходит все мрачное, страшное и трагическое. Она и сама выглядела, точно героиня какого-то модного готического романа: хрупкая, золотоволосая с белым нежным личиком и огромными зелеными глазами – образ идеальной жертвы. Мэри мало смеялась, и окружающие чаще видели ее склоненной над очередной книгой, нежели играющей с подружками или танцующей. Она не обращала внимания на то, в чем ходит, а если ее начинали стыдить, отвечала словами Иоанна Златоуста: «И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них».

В пылу великодушия и христианской любви ко всем и вся Мэри и Перси не могли не вспомнить об оставленной в Англии Хэрриет и написали ей, предлагая присоединиться к их дружной компании. Шелли просил законную жену поселиться вместе с ним, с Мэри и с Клэр на правах нежной сестры и доброго друга, как вариант, где-нибудь в живописном уголке полюбившейся им Швейцарии. Желая помочь бедняжке принять решение, Мэри выписывала фрагменты из книг «Права женщины» и «Политическая справедливость» и вложила листки в конверт Перси. И что же? Неразумное создание продолжало плеваться ядом и злобиться.

Любовь Перси и дружба Клэр, новые впечатления и взаимные восторги. Через пару месяцев безмятежного счастья компания вернулись в Лондон, причем Мэри предвкушала встречу с отцом, что-то он скажет своей любимой дочери, которая, не побоявшись общественного мнения, в точности выполнила все его заветы? Готовясь к радостной встрече, Мэри специально переписала некоторые особенно выразительные постулаты из «Политической справедливости», которые заучивала, восторгаясь гением своего родителя, его верности идеалам добра и свободы.

Уильям Годвин не пустил их на порог дома, велев Фенни вынести вещи Мэри и Клэр. Удар был настолько неожиданным, что, не окажись рядом Перси, ее сердце разорвалось бы на куски. Обожая отца, считая его своим духовным наставником, Мэри не могла постичь, что же произошло, она была умной девушкой, много читала, выписывая особенно понравившиеся места из произведений философов и поэтов, и вот теперь, сидя в дрянной гостинице с подавленными не меньше нее Перси и Клэр, она пыталась собрать по крупицам свой разрушенный мир и осознать, что же она не так сделала. Чем оскорбила отца и память незабвенной матери?