Скорее, «таксисты». Так пренебрежительно именуют нас те медработники, кому не довелось реально у нас потрудиться.

По большей части, эти суждения – просто мифы или искаженные сведения.

Так что же это за служба такая?

Кто здесь обитает?

Каторжники?

Да. Бывает и так, что человек идет на дежурство как на каторгу. Бессонные ночи, ежедневные стрессы, выговоры начальства, хамское отношение на вызовах и в приёмных отделениях больниц, иногда, элементарно, нехватка двух рук в сложной ситуации, большое количество больных. Особенно напрягают те вызова, где мы вообще не нужны, но они отнимают силы, время, нервы.

Романтики?

Да. Есть здесь такие, и немало.

«Как же могут быть романтиками эти суровые малоразговорчивые люди?» – спросите вы – «Это же люди-камни, люди-сухари!»

Что тут романтичного? Но ведь романтик – он на то и романтик, чтобы даже в любой грязи и серости разглядеть какой-то малюсенький алмаз для своей души.

Когда летишь по спящему ночному городу в неизвестность, прохладный свежий ветер свистит в ушах, мелькают разноцветные огни, а перед глазами проносится замершая городская жизнь, невольно любой человек станет романтиком.

Повод к вызову: «умирает». Принимаем по рации. Диспетчер называет возраст – 45 лет, мужчина.

Едем.

Это где-то недалеко. Частный сектор. Время – утро, мы совсем недавно заступили на суточную смену. Водитель опытный. Довез быстро.

Подъезжаем к нужному дому.

Никто не встречает. Пусто. Покосившийся забор неопределенного цвета, за ним обшарпанный деревянный дом с мутным разбитым стеклом в маленьком окошке. Калитка распахнута. Идем по почти заросшей дорожке к узенькому крыльцу. Кликаем хозяев. В ответ зловещая тишина.

Заходим в дом. Темно. В нос шибает жуткая вонь – смесь затхлости, протухшей капусты, алкогольного перегара и еще чего-то гниющего.

Молоденькая медсестра кашляет и закрывает руками нос.

Кругом навален хлам. В сенях груды пустых бутылок. Протискиваемся в дверь. В комнате запах мощнее, до тошноты и легкого головокружения. У стены низкая кровать, вся завалена каким-то серым тряпьем, посреди которой лежит человек лицом вверх, свесив черные до колен ноги на пол.

Судя по позе – труп. Обычно это сразу видно. Уже остыл. Лицо тоже черное с синеватым оттенком. На вид – 60—65 лет. На столе паспорт, по нему покойному 44 года. Надо же!

Надеваем перчатки. Конечно, нет ни дыхания, ни сердцебиения. Умер. Скорее всего, еще ночью.

Кто же вызвал скорую? Наверно, соседи заглянули, испугались и ушли. Позже выяснили, что это так. Со слов живущей в рядом стоящем доме женщины, умерший проживал один. Родственники, вроде бы, есть, но какие-то дальние, навещали редко.

Мужчина страдал сахарным диабетом, гипертонией, алкоголизмом. Ни жены, ни детей не имел. Последнее время из своей избушки не появлялся, ходить по улице уже не мог, кое-как передвигался только по дому. Какие-то собутыльники приносили водку.

Ожидая сотрудников полиции, оглядываем комнату. К запаху кое-как притерпелись.

И тут в глаза бросается стоящий в углу на тумбочке аквариум. Самый настоящий, средних размеров, аквариум с подачей кислорода, камушками и пещеркой на дне. Вода в нем чистая, прозрачная. К стеклу прилипла улитка в виде небольшого желтоватого комочка. А в толще воды плавает довольно крупная рыбка золотого цвета, живая и бодрая. Рядом на тумбочке стоит баночка с кормом.

Это зрелище настолько нас поразило, что мы не могли оторвать глаз от этой жизнерадостной и красивой рыбки, от чистой, заботливо процеженной воды, от пузырьков воздуха, поступающих в аквариум. Такой яркий и сумасшедший контраст! Настолько это не вязалось с окружающей обстановкой разрухи и грязи, что мы просто потеряли дар речи.