На купеческом доме освоили не одну сотню тысяч рублей. Но на судьбе жильцов, как водится, научные изыскания не отразились. Так уж у нас исторически сложилось: наука сама по себе, люди сами по себе.

Потом Перестройка остановила Семипалатинский полигон, диссертанты из института разбрелись по шоп-турам в Польшу и Китай и, даже теоретический плывун покинул особняк. Ушел куда-то, оставив после себя пустоты в грунте. Во всяком случае, специалисты из НИИ, забирая свое оборудование из подвала, поставили именно такой диагноз. «Живите спокойно, но не увлекайтесь дискотеками: одной половиной дом висит над подземным провалом. И будет цел, пока держит кирпичная кладка». Иначе говоря, дом висел над бездной на дореволюционных яйцах.

Так, что осторожность Валеры не была лишней. Хлопнешь дверью – окажешься этажом ниже. А куда ниже, если живёшь на первом?

–Отфутболили? – Раюша, как и все последние пять лет, а ровно столько прошло со дня их весёлого бракосочетания, находилась в состоянии идеально сбалансированного холодного бешенства. – Тебе бы только мяч гонять! Опять грязный как свинья!

–Есть немного. – Валера мысленно прикинул скорость перехода от холодного бешенства к ядерному взрыву, который неизбежно должен был последовать за сообщением об увольнении. Выходило, что очень быстро. Вероятно, мгновенно. Такую скорость без специальной аппаратуры не зафиксируешь. Инстинкт самосохранения подсказывал, что с негативными новостями спешить не следует.

–Зато воды «немного» нет. – Сообщила супруга. – И вообще, лучше бы ты вагоны разгружал! Потел бы также, а денег было бы больше.

–Ты же знаешь, у нас на один вагон батальон желающих.

–У тебя всегда отговорка найдется, потому и сделать ничего не можешь. Ни квартиру поменять, ни на новую заработать.

– Рая, не сердись. Подумаем. Как-нибудь со всем разберёмся.

Пока все шло по позитивному сценарию. Валера начал подумывать о том, чтобы отложить неприятный разговор о его статусе безработного до воскресенья. Или лучше до понедельника. Нет, пожалуй, до вторника. Но тут в привычном ворчанье стали проскакивать нотки явной садистской издевки.

– Он, видите ли, интеллигент. И папа его был интеллигент и дедушка читать умел. Торговать ему стыдно, воровать – совесть не позволяет, он думать будет! Чапай. Стенька Разин на утесе. Программист, ты уже придумал нам программу на ближайшее будущее?

–Не придумал, а составил. – Мягко поправил Валера.

–Ну и что ты там составил?

–Программу лечебного голодания. На ближайший месяц.

–Идиот. И шутки у тебя идиотские! – Температура нагрева приближалась к критической.

–Кроме шуток. Рая, меня уволили.

–Что! – Бедная Рая забыла о провале под ногами. «Что» прозвучало безо всяких полутонов и каких-то попыток приглушить голос. Боевой клич «амазонки» гулко срезанировал под ногами тяжелым: «Оу-оу-о!».

–Тише, Рая. – Прошептал Валера, просительно заглядывая в горящие чёрные глаза супруги. – Будешь так волноваться – мы останемся и без еды, и без жилья. Если, конечно, вообще останемся.

–Подлец! – Уже шепотом перешла в атаку Раиса. – Ты специально затащил меня в этот дом! Я знаю, специально!

–Конечно, специально. И яму под ногами специально вырыл. Что бы чувствовать глубину мироздания. А при случае – глубину падения. – Покорно согласился Валера.

–Да, специально! А ведь за мной сам Холерин ухаживал. Замуж звал. Он теперь вице-президент банка и на «вольве» ездит!

–Не на «вольве», а на «Вольво». – Примирительно уточнил Валера. Но супруга примирения не желала.

–«Вольве», «вольво» – какая разница. Ты-то каждый выходной под своей несчастной «копейкой» валяешься. Вот тебе и цена – копейка.