Возвращению в Бурятию Фая не радовалась и до самой осени хандрила, растревоженная вопросами, прежде ее не беспокоившими: за что судьба отняла родителей, почему закинула жить в такую даль и удастся ли теперь когда-нибудь из нее выбраться?

От грустных мыслей в начале учебного года помог отвлечься Леша Бурулев, новенький из параллельного класса. Первый раз она обратила на него внимание, увидев, как тот любезно держал дверь, пропуская девочек вперед. Так в школе больше никто не делал. Присматриваясь к нему на переменах, Фая заметила, что Лешу считали своим парнем даже самые видные, крутые ребята из одиннадцатых классов. Еще шептались, что он знает много важных людей в «квартала́х» – называемой так юго-восточной части города, где в середине девяностых было особенно неспокойно. Сапфировы и Венедиктовы жили в сорок втором квартале, Леша – в восемнадцатом. Фраза «знает авторитетных людей» имела там в то время весьма определенное значение.

Однажды утром Фая опоздала к звонку и, забегая повесить пальто в гардеробной, столкнулась с Лешей один на один. Тот завязывал шарф и, очевидно, не собирался идти на урок.

– Опаздываешь, красавица? – заговорил он непринужденно, словно с давней подружкой.

В первый раз кто-то из мальчиков обратился к ней словом «красавица», и хотя она догадывалась, что некоторые одноклассники считали ее красивой, но вот так, не стесняясь и очень по-взрослому, ей никто никогда не говорил. Фая замерла, по шее от ушей к скулам побежали мурашки.

– Ты сам разве не опаздываешь?

– Я решил прогулять. Хочешь со мной?

Она десятки раз проговаривала про себя кокетливые диалоги, представляя день их знакомства, но в тот момент до того растерялась, что выпалила первую пришедшую на ум любимую фразу тети Светы, жены дяди Володи: «С какой такой стати?!»

Парень не такого ответа ожидал, но в лице не изменился и, улыбаясь, продолжал глядеть Фае в глаза. Если бы он упрекнул ее за дерзость, она нашла бы, что сказать – извинилась или снова нахамила бы с горячки, – но, совершенно не зная, как реагировать на его лукавую, чуть снисходительную улыбку, почувствовала, что начинает краснеть, быстро прошмыгнула мимо и побежала в класс.

Снова и снова Фая прокручивала в голове их короткий разговор, мысленно воспроизводя голос Алеши, – так она решила его называть. Парень немного картавил, но даже этот дефект речи вызывал в ней умиление и раздавался в ушах приятным щекотанием. И пусть ей все еще было стыдно за свою грубость, ходить в школу с этого дня стало значительно интереснее. Она каждый день проверяла расписание и на переменах искала повод пройти рядом с кабинетом, где у него шли занятия. В столовой исподтишка наблюдала за ним, и, как только понимала, что он заканчивает обедать, быстрее справлялась со своей тарелкой, чтобы «случайно» столкнуться у выхода. Очень часто они оказывались совсем рядом и всякий раз друг другу улыбались. Алеша даже пару раз ей подмигнул, но первым больше не заговаривал. Через какое-то время томительные ожидания и безрезультатные игры в переглядки стали для нее по-настоящему мучительными, не терпелось что-то предпринять и снова оказаться с ним наедине.

Из всех общих знакомых свести их могла только Аюна Дашиева, знакомая Фае по конькобежной секции. Довериться ей стоило по двум причинам. Бесхитростная, без комплексов, пацанка, «отвечающая за свои слова», не слыла любительницей допытываться и распускать сплетни. Кроме того, она хорошо знала компанию Алешиных друзей, собиравшуюся по пятницам и субботам в «Костюмерке». Так в кварталах называли помещение костюмерной бывшей театральной студии, здание которой последние несколько лет пустовало. Только в танцевальном зале молодые парни проводили занятия по боксу, для своих. Тренер разрешал местной молодежи заходить в Костюмерку с черного входа и устраивать там вечеринки. Фае уже давно хотелось стать завсегдатаем этого легендарного места, но никто ее туда не приглашал.