Светлана Викторовна подготовила для них очень активную, временами даже утомительную программу, но поскольку умела интересно рассказывать, Фая следовала за ней как завороженная, жадно стараясь все запомнить и ничего не пропустить. Так азарт, охвативший ее в Русском музее, не имел ничего общего с унылой скукой в тот день, когда она впервые посетила его с классом еще в начальной школе. Узнавая и рассматривая в деталях оригиналы картин, уже хорошо знакомых им из занятий со Светланой Викторовной, девочки проверяли, кто вспомнит больше – названий, художников и примечательных фактов. После нескольких залов они потеряли интерес к игре – явное преимущество оставалось за Катей. И все же Фая не без удовольствия отмечала про себя, что пусть она и не так, как подруга, но все же хорошо знала коллекцию петербургской галереи; это возвращало ей ощущение близости с большим красивым городом, в котором чувствовала себя теперь лишь провинциальной девочкой, приехавшей издалека навестить родственников.

К слову о родственниках. Дядю Сережу в конце предыдущего года перевели в военкомат Красногвардейского района – корабль, на котором он служил, постановили утопить ввиду недостатка в бюджете средств на содержание. Его жена тетя Таня работала в библиотеке на Ладожской, а сын Витя собирался поступать на химический факультет. Жила семья без приключений но, похоже, не огорчалась их отсутствию.

Куда более волнительно прошла для Фаи долгожданная встреча с Эльвирой.

По всей видимости, в семье Лебедевых теперь водились хорошие деньги. Во всяком случае, их квартира преобразилась до неузнаваемости: кожаная мебель, глянцевый кухонный гарнитур, крепкий линолеум, заменивший во всех комнатах паркет, огромный плюшевый медведь в гостиной, небьющаяся китайская посуда вместо сервантных гэдээровских сервизов. На журнальном столике стояла чаша с фруктами, и не просто с яблоками-грушами, а с персиками и виноградом. Фая не помнила, когда в последний видела их у кого-то в таком количестве.

Эльвира, жалуясь на жару и неработающий кондиционер, достала из холодильника сок – самой дорогой марки, баба Вера не покупала такой даже по праздникам, а не по праздникам ее внуки довольствовались растворимыми «Зуко» и «Юпи». Заглянув в буфет, чтобы взять стаканы, Фая несколько секунд не могла отвести взгляд от стопки плиток «Алпен Гольда» с орехами на нижней полке. Точно не меньше десяти. Молочными шоколадками ее время от времени баловали, но не так часто, чтобы их можно было накопить и обнаружить в шкафу нетронутыми и никому не интересными. Она захотела попросить одну и тут же почувствовала себя неловко. В ее школе тоже учились дети обеспеченных родителей, но близко общаться с ними не доводилось. В то же время бабушка с дедушкой зарабатывали по местным меркам достаточно, жили они не хуже большинства, а одевалась Фая даже лучше многих девочек в классе. Хотя подумала она, таких модных вещей, как у Эльвиры, в Улан-Удэ даже в магазинах не нашлось бы. И от этой мысли растерялась еще больше.

Подругу же, казалось, ничего не смущало. Она радостно трещала, выкладывая Фае все, что приходило на ум из последних событий, и стараясь не забывать иногда поглядывать на Катю. Спустя какое-то время всплеснула руками, что-то вспомнив, и повела девочек в свою комнату, где у стола под окном их ждали четыре красиво упакованные коробки.

– Тебе подарки, – небрежно, будто скрывая волнение, бросила Эльвира. – На каждый день рождения с тех пор, как ты уехала… Почтой решили не отправлять, стопудово бы ничего не дошло. Да и думала, раньше увидимся.