Малыш, увидев меня, тянется и просится на ручки. Но Маша быстро перехватывает его, говоря, что он мокрый. И, прижав к себе, уходит с ним в раздевалку. И хоть полотенце прикрывает спину, моя жена кладёт на неё ладонь. И Огонёк никак не реагирует.

Проклятье. Этот Огонёк прицепился и ко мне!

Мой испепеляющий взгляд летит на жену. Маша белеет, краснеет и теряется. И даже отступает назад.

– Может, ему тогда не больно было? Не знаю… Мы только зашли в раздевалку, как он тут же захныкал.

Ладони рефлекторно превращаются в кулаки.

У меня есть принцип. Женщин я не бью. И женщина, подарившая мне сына, – ещё более драгоценна, чем остальные. Но. Не сейчас. Буря из всевозможных эмоций разрастается, превращается в хаос. Я сдерживаю порыв, чтобы не наброситься на Покровскую.

– А вдруг это несвежая запись?

– Кого ты хочешь выставить идиотом? Меня или себя?

Сегодня первый день, когда я посетил этот бассейн.

– Я ничего не делала! – взрывается и в своей манере топает ногой.

Вместе с этим дверь тренерской открывается, и в зале появляется Василиса.

6. Глава 6

Глава 6

Василиса

Судя по тому, что Маша громко плачет, а Покровский вместе с сыном широким шагом направляется на выход из зала, я вышла на самом горячем моменте.

– Заблокирую твои счета, – с яростью и сталью в голосе выплёвывает. – Останешься без денег и машины.

– Игорь! Ты не можешь! – закатывает самую настоящую истерику Покровская.

Мужчина не оборачивается. Уверенно идёт вперёд. И, несмотря на свою злость, помнит, что у Огонька болит спина. Держит бережно, аккуратно, и я немного успокаиваюсь.

Хоть один родитель у него нормальный…

– А кто будет Льва возить сюда?

Это всё, что её волнует?

Видимо, этим вопросом задаётся и Покровский, раз игнорирует её:

– Оставишь ключи от трёшки в центре, соберёшь свои шмотки и поедешь к своей маме.

Я должна испытывать к этой девушке жалость хотя бы из-за её крокодильих слёз, но… Не могу. Не после того, как увидела эти ужасные следы, оставленные собственной матерью.

Мало ей ещё досталось…

– Ты хочешь забрать у меня ребёнка?! Суд будет на моей стороне, Игорь! Я – мать! И никакие деньги тебе не помогут!

Она топает ногой, звонко бьёт каблуком по плитке и внезапно для нас всех поскальзывается. Директор только и успевает, что моргнуть, откинуть телефон в сторону. Машу клонит назад, и она с визгом падает в воду.

Покровский оборачивается, наблюдая за картиной, но не спешит помогать своей жене.

Как и я.

А что? Техника безопасности не соблюдена. Температура воды соответствует правилам, поэтому волноваться не о чем. Утонуть – не утонет, девочка взрослая. Или?..

Маша, выныривая, истошно орёт:

– Я плавать не умею!

Тяжело вздыхаю. Где в этот момент ходит наш русский кудрявый Олежка, притворяющийся итальянцем? Свинтил на обед, попросив меня подежурить вместо него. И мне ничего не остаётся, как подбежать к краю и прыгнуть вслед за неуклюжей Машей. Какая бы у меня ни была к ней неприязнь, это моя работа.

Обхватываю её за грудную клетку, держу на плаву. Она тут же машет руками, убирает свои тёмные волосы с лица и продолжает кричать:

– Да я ваш бассейн с лица земли сотру! Вы охренели здесь такие полы скользкие делать?! Игорюш, накажи их!

Боже, какая узколобость…

Подплываю вместе с ней к ступенькам. Маша, оттолкнувшись от меня и даже не поблагодарив, забирается на бортик, отталкивая и директора, который пытается ей помочь и протянул руку. Выпрямившись, обхватывает себя руками и снова ведёт себя как ребёнок:

– Покровский, ты пожалеешь о том, что делаешь!

– Умойся, – бросает он равнодушно. Даже бровью не повёл, когда его жена упала и чуть не утонула. – Смотреть невозможно.