– Да кто его знает?! Но комнату нужно срочно привести в порядок. Начальник добавил, чтобы постарались угодить гостю во всем. Уж очень важный он. Так что… пожалей старика, и я в благодарность не заставлю убирать подвал.

У девушки дернулся глаз и застыла рука в воздухе. Она как раз планировала снять горячий чайник с грязной плиты. Опять! Видно, кто-то готовил и, как обычно, не убрал. Есть у них такие хитровымудренные поросята на этаже. Засранцы с большой буквы. И дежурной комнате убирать за такими ленивцами. Сегодня как раз смена 425 комнаты выпала, вернее, ее, ведь Латрова опять пропала в неизвестном направлении, так что кухню и коридор придется в одни руки убирать.

Воропаева вздохнула и, убрав чайник на подставку, лежащую на отдельном столике, взяла тряпку. С особым усердием принялась оттирать свежую грязь (убежавшее молоко), не желая, чтобы она присохла. Ведь тогда вечером девушка потратит лишнее время на уборку.

Между делом повернулась к пожилому мужчине и вежливо поинтересовалась:

– С чего это такая честь?

Петр Николаевич усмехнулся сам себе, радуясь своей чуткости и смекалки. К любому он всегда найдет свой подход, направленный на благо любимой работы, которой он отдал двадцать лет своей жизни.

– Ну, как это? Твоя соседка опять курила в подвале. Мало того… – дед прищурился, – безобразничала, думая, что я не поймаю, а я-то… не так прост! Ее приторные духи чувствую за километр. Еще паскудные гадости свои разбросали, а убирать не стали.

– Тогда, почему мне говорите? Курила она. И какие еще гадости? – возмутилась Воропаева, продолжая тереть.

– Как какие? Резинки ваши, пропади они пропадом! Презервативы-то, – прищурившись, презрительно сообщил комендант.

– М-м-м, понятно, а я к ним каким боком? – переспросила девушка, начиная злиться на подругу.

– Живете в одной комнате, значит, и отвечаете вместе! – рявкнул Кашеваров. – И вообще, где это было видано, чтобы бабы курили и окурки свои кидали на пол? А вот насчет гадостей знаю я все… С ней был этот… Как его? Толик. Золотые руки, а дурак, если повелся на косточки Латровой, лоботряски вечной. Не люблю я таких! И если бы не ты, давно бы уже погнал, но ведь тебя жалко. Ты – девка трудолюбивая. Жаль, комнат свободных нет, а на вашу – семья еще одна претендует. Боюсь, что скоро выкинут тебя, если так дальше дело пойдет. Или если этот слесарь все же заберет ее к себе…

Мария вздохнула, вспоминая Вохторова Анатолия, местного красавчика и трудягу. Работал он слесарем, и пусть звучит не так гордо, как считала подруга, но всегда с деньгами и, как верно замечено, руки у него золотые. Влюбился парень в Ольгу, но не мил зазнобе. Латрова уверена, что он ей совсем не подходит именно по статусу, хотя девушка питает к нему нежные чувства. Время от времени соглашается на встречи с ним в темных местах, чтобы никто их не видел.

– Понятно, – буркнула Мария, уже с неприязнью смотря в окно, ставя себе галочку, не выходить больше из комнаты, пока не проверит, на месте ли комендант. Или с порога будет кричать, что у нее дел по горло и даже кушать некогда.

– Так я это… еще от работы на участке освобожу… – выдал оглушающий козырь Кашеваров, в полной уверенности, что от такого счастья никто не откажется.

Воропаева хищно повернулась к нему и засияла очаровательной улыбкой.

«Так бы сразу!»

– Конечно, Петр Николаевич, я помогу! Как же я вас подведу? Только не забудьте себе пометить где-нибудь об освобождении, – выдавила девушка, наконец-то радуясь, что разговор закончен и теперь она может спокойно попить чай.

– Так ты это… спускайся. Я сразу покажу тебе комнату, чтобы приступала, а то там работы уж больно много, – заботливо предложил Кашеваров.