У обоих братьев были серые глаза и густые черные волосы – наследие предков станди, но на лице Шоркана, хотя он и был младше, в уголках рта и глаз залегли морщины – свидетельство того, как много ему приходится нести на своих плечах. Эр'рил жалел, что не может разделить эту ношу с братом, но Чи вручил дар Розы не ему. Он мог предложить в помощь только свою силу и острый клинок.

Воин повел их внутрь, затем вверх по лестнице, мальчик, спотыкаясь от усталости, шел рядом. Постепенно он согревался, и на лицо стали возвращаться краски. Бледные тонкие губы покраснели, на щеках появился румянец. Из-под соломенных волос на Эр'рила смотрели голубые глаза, редкие в этих местах.

Шоркан окинул взглядом кровати, когда они проходили через общий зал.

– Еще раненые?

– Стычки на границах долины, – объяснил Эр'рил.

Шоркан молча кивнул и нахмурился, мягко подталкивая брата, чтобы они поднимались быстрее.

Старый маг оставался на том же месте – стоял спиной к огню, пытаясь согреться.

– Меня удивляет, что ты все еще здесь, Грэшим, – входя в комнату, проговорил Шоркан.

Старик отошел в сторону, чтобы прибывшие могли подойти к огню.

– А где мне еще быть? – спросил он. – Ты загнал нас в эту долину, и мы оказались в ловушке.

– До сих пор ты следовал за мной, Грэшим, полагаясь на слово. Доверься мне и впредь.

– Ты все время это повторяешь. – Старик вздернул подбородок. – Покажи мне руку, Шоркан.

– Как пожелаешь.

Он протянул правую руку магу. Она была слегка розовой, как от солнечного ожога.

Старик покачал головой:

– Твоя Роза тускнеет.

В этот момент мальчик подошел к камину погреться, Грешим схватил его за плечо и развернул лицом к себе.

– Ты все-таки нашел одного из учеников? – Маг нагнулся и приподнял рукав куртки мальчика. Рука у ребенка была такой же бледной и белой, как испуганное лицо. – Что это значит? Ты потерпел поражение?

Шоркан мягко освободил мальчика из цепких пальцев Грэшима и положил руку ему на плечо. Затем придвинул к огню и погладил по голове.

– Он левша. – Шоркан поднял левый рукав, чтобы показать другую руку мальчика. Ладонь была ярко-красного цвета, словно ее макнули по самое запястье в лужу крови. – Это спасло ему жизнь. Один из солдат-псов также ошибся и позволил ему избежать первой волны убийств. Мальчик спрятался в бочонке для яблок. Вся академия уничтожена.

– Значит, больше никого не осталось? – спросил Грэшим. – Но разве нам может помочь сила одного ребенка против целой армии гал'готалов? Я надеялся, что ты найдешь мастера, только что посвященного Розе и наделенного знанием.

– Не осталось никого. Даже директор бежал.

– Очень похоже на мастера Риальто, – мрачно проговорил Эр'рил. – Я никогда не доверял ему.

Шоркан отвернулся от огня и кивком показал на окно, из которого доносился бой барабанов.

– Это уже не имеет значения. К утру мы все погибнем.

– Как? – Эр'рил подошел к брату. – А твое видение?

– Что я тебе говорил? – фыркнул Грэшим.

– Поверь мне, брат. Сегодняшняя ночь имеет значение не просто для нашего спасения. Она важна для будущего.

– Какого будущего? – спросил Грэшим. – Этот ребенок, скорее всего, является последним полнокровным магом во всей Аласее.

– Ты прав, Грэшим, с этим ребенком заканчивается царство Чи. Мир вступает в мрачный век, темное время, когда мужчины будут рождаться в слезах и крови. Это предсказали представители секты Хифаи, которые видят дороги будущего.

– Предсказатели! Еретики! Их изгнали, – вскричал Эр'рил.

– Дурные вести люди всегда плохо принимают, особенно те, кому принадлежит власть. Но они сказали правду. – Шоркан показал на окно. – Барабаны подтверждают истинность их видений.