Пасита оценивающе смотрит, и Кира чувствует, как пылают щеки. Крэг аккуратно отстраняет ее и закрывает собой, поворачиваясь к Защитнику.

– Молокосос, – тянет Пасита, широко улыбаясь, но в глазах ни тени веселья, – ты не понял, это – мой сон!

Неожиданно для Киры Крэг, будто от удара, отлетает в сторону, приложившись о стену спиной. Пасита же стоит на прежнем месте, даже рук не поднял. Парень вскакивает на ноги, злой и готовый к драке, но останавливается, не в состоянии и шагу ступить, будто запертый в клетке. Кира видит, как он что-то кричит, мечется, обрушивая удары могучих кулаков на невидимую преграду, но до нее не доносится ни звука. Пасита, удовлетворенный содеянным, одобрительно кивает и оборачивается. Его улыбка становится плотоядной:

– Ты в платье.

Кира опускает глаза.

И правда, на ней вместо привычного мужского наряда, надето платье. Совершенно развратное: с открытыми плечами, глубоким декольте, выставляющем на обозрение груди, и разрезами на полупрозрачной юбке, открывающими стройные бедра. Она могла поклясться, что еще мгновение назад его не было.

– Только вот опять эти косы! – не унимается Пасита. Его брови недовольно сходятся на переносице, и уже расплетенные волосы волнистой копной рассыпаются по обнаженной спине. – Так гораздо лучше.

Он подходит ближе. Запускает пятерню в русое великолепие, хватает, оттягивая голову назад. Проводит языком по шее, оставляя влажную дорожку, обжигая дыханием. Желание убежать нестерпимо, но как обычно, Кира не может и шевельнуться, скованная могучей волей Защитника.

– Впрочем, платье мне тоже не нравится, – он моргает, и одежда падает к ногам.

Крэг замирает в западне, прижав ладони к невидимой преграде. В его глядящих исподлобья глазах отражается боль и чувство вины. Пасита толкает Киру. Не в силах удержаться на ногах, она вынужденно садится на его ложе.

– Договор-р, Кир-р-ра! – рычит Защитник.

Стальные глаза нехорошо мутнеют, зажигаясь изнутри темным пламенем. Рядом с тихим лязгом падает грубая цепь, пристегнутая к кожаному ошейнику.

Вскрикнув, Киррана отшатнулась в сторону. Мужчины тяжело дышали и выглядели не менее ошарашенно. Стушевавшись, под пристальными взглядами стальных и золотистых глаз, охотница отступила еще на шаг.

– Мой сон, мои порядки, – выдохнул тин Хорвейг, первым пришедший в себя.

– Пасита, мы уходим. Немедленно, – припечатала Кира. – Так будет лучше для всех, – испугавшись, что сейчас Защитник назло прикажет остаться, она невольно допустила в голос мольбу, но все равно подняла с пола сапоги и обулась. Осмотрелась в поисках куртки.

Тин Хорвейг отошел к окну, задумчиво глянул наружу, и только тогда нарочито спокойно ответил:

– Пожалуй, ты права. Идите.

Пасита осознал, что едва сдерживается, чтобы не свернуть сопернику шею. Тот же так и стоял, не сводя ошеломленного взгляда с Кирраны. Защитника осенило – воля парня подавлена: «Ну конечно! Потенциал курсанта ничтожен, где ему с девчонкой тягаться? Меня, и то вон как корежит! Порой, охота сапоги ей вылизать…»

Не поворачиваясь, он предупредил:

– Добрый тебе совет, молокосос: побольше медитируй, если не хочешь превратиться в пускающего слюни идиота. И еще, – последние слова Пасита буквально прорычал, растеряв едва обретенные крохи самообладания, – держись от нее подальше!

Кира едва успела ступить на крыльцо и набрать полную грудь морозного воздуха, очищая легкие, как из-за угла вывернул Нааррон, усмехнулся:

– Уже покидаем нашего гостеприимного хозяина?

Охотница бросила на вышедшего следом Крэга предупреждающий, исполненный тревоги взгляд. Тот ответил ободряющей улыбкой и хотел было взять ее за руку, но в последний момент передумал. От Киры этот жест не укрылся, и настроение окончательно упало.