Кира открыла рот и зажмурилась. Сейчас жгучая капля коснется языка, и она испытает не самые лучшие моменты, но такова плата за спокойствие.

– Что это?!

Охотница вздрогнула от неожиданности, едва не выронив пузырек вновь.

– Это?

– Да. Что во флаконе?

– Снадобье от бессонницы, – буркнула Кира, отодвигаясь к окну, и отвернулась, спеша проглотить содержимое.

Рука Защитника перехватила запястье и больно сжала, прежде чем ей это удалось.

– Отдай! – прозвучало угрожающе.

– Эй, это мое!

Охотница попыталась переложить флакон в другую руку, но и та оказалась в плену. Пасита нажал особую точку на запястье, резкая боль вынудила Киру зашипеть и разжать пальцы. Без усилия Защитник отнял флакон и отошел в сторону, видимо, на всякий случай. Обиженно зыркнув, она было сделала шаг следом.

– Только попробуй, – он предупреждающе повскинул взгляд, – и я тебя отшлепаю! Причем с удовольствием.

Его слова и нехорошая ухмылка отбили напрочь все желание пытаться снова.

Тин Хорвейг поднес флакон к носу и втянул воздух. Его глаза округлились и он повернулся к Кире:

– Сартог тебя дери! Сколько ты выпила?

– Нисколько. Ты мне помешал, – мрачно ответила Кира.

– Как давно?

– Достаточно, чтобы не разгуливать по дну Излома на каждой медитации. И нормально спать. Без снов с твоим участием!

Кира с вызовом посмотрела в стальные глаза и опешила. Там плескалась такая ярость, что она невольно отступил на шаг. Пасита демонстративно поднял дрожащий кулак и сжал. Стекло треснуло, превратившись в мелкую крошку. Стряхнув ее с ладони вместе с несколькими каплями крови, Пасита вытер руку об штаны и вдруг молниеносно оказался рядом.

Кира не поняла как это случилось. Инстинкты подводили на каждом шагу, будто она и не тренировалась половину своей жизни. От неожиданности и испуга она не успела ничего противопоставить, и оказалась прижатой грудью к выкрашенной стене. Руки были заведены за спину, и любая попытка освободится оканчивалась весьма болезненно.

Шею обожгло дыхание. Оцарапав кожу щетиной Пасита, вибрирующим от гнева голосом, процедил прямо в ухо:

– Ты хоть понимаешь, что это измена?

– Что? – Кира даже застыла от удивления.

Она ожидала чего угодно, но только неподобных слов.

– «Слезы Киаланы»! Откуда у тебя яд?

– Это не яд. Это всего лишь зель…

– Это яд! – перебил Пасита. – Ты хоть понимаешь, что именно собиралась выпить?! – он зло ее тряхнул. – Знаешь, как он действует?

– Я не вижу снов и…

– Яд постепенно разрывает связи потоков силы с твоим телом, ее становится все меньше. Это похоже на то, как… как реки мелеют во время засухи. Если же откажешься его принимать, придет жажда, разрушающая твое тело и внутренности. Сила до поры до времени защищает тебя от этого губительного влияния. Но к тому моменту ее почти не останется, и ты попросту умрешь в муках!

Бесцеремонный рывок, и Кира приложилась грудью об стену всхлипнув. Было даже не столько больно, сколь обидно.

– Я не знала! – выкрикнула она. – Пусти!

Защитник резко развернул ее к себе. Холодные как лезвие ножа глаза зловеще светились в полумраке комнаты, озаренной лишь тлеющими в камине углям, губы сжались в тонкую полоску, ноздри раздувались.

– Кир-р-ра! – прорычал он сквозь зубы ей в лицо.

Охотнице показалось, что часто-часто бьющееся в груди сердце сейчас выпрыгнет и убежит далеко-далеко, к примеру – в Золотые Орешки. И неясно, что страшнее – этот мужчина, испепеляющий ее взглядом или его слова?

Пасита пояснил, уже чуть спокойнее:

– Тебе известно, что «Слезы Киаланы» создал мудрец-мятежник со своими учениками, чтобы отравить Защитника? Убийство Защитника – государственная измена, наказание за измену – смертная казнь!