— Ты теперь сможешь сам себе жену выбрать? – спрашивает Дэми, когда я не продолжаю разговор.

— Ты же знаешь, что нет, - мотаю головой и чувствую, как остатки мыслей покидают мое сознание. – Эр наверняка подыщем мне кого-нибудь… хотя, - пытаюсь прикинуть свое странное воскрешение. – Я не тороплюсь ко двору. Может же мертвец немного пожить для себя? Как считаешь, северянка?

— Считаю, что даже мертвецу есть, за кого нести ответственность.

Я бы мог с ней поспорить, только зачем? Да и время совершенно неподходящее. Возможно, когда-нибудь потом, возможно, когда эта женщина наберется житейской мудрости. За спиной Тьёрда на это, разумеется, уйдет гораздо больше времени, нежели живи она в обычной лесной деревне, но я верю в нее.

— Для тебя подготовлена комната, - слышу едва различимый голос Дэми. – Тебе помогут до нее добраться.

Помогли или нет – уже не помню, потому что проваливаюсь в сон сразу вслед за ее словами.

6. Глава шестая: Хёдд

Глава шестая: Хёдд

Сегодня в просторном, изрядно натопленном зале Прошений в Большом Доме людно. Люди приходят, много говорят, о чем-то просят, а затем уходят. Кто-то благодарит и бьет поклоны, другие же лишь с досадой морщатся, не получив желаемого. Времена нынче трудные, но я стараюсь, очень стараюсь помочь тем, кто присягал мне у погребального костра Асмунда Куницы – моего отца.

— Беда, госпожа, - едва не плачет престарелая Уна. - Третий день минул, как проклятущий Варген Баламут вернулся с рыбалки. А моего Ольва все нет! Знаю я, что это Баламут его сгубил, чтоб его волки задрали. - Голос Уны становится все выше, в нем появляются пронзительные скрипучие нотки. - Прикажи пытать негодяя, сам он в жизни не признается, но материнское-то сердце не обманешь! - Женщина бросает озлобленный взгляд за спину, где в окружении вооруженных воинов мнется упомянутый Варген, и снова смотрит на меня.

Баламут - совсем еще мальчишка, едва под носом появились первые усы. Но рыбак изрядный, да и меч знает, за какой конец держать. В серьезную схватку ему, конечно, еще рано, но если на то будет воля богов – мальчишка станет доброй опорой клана.

Если сейчас не выяснится нечто такое, что заставит меня принимать решение, от которого неприятно потеют ладони.

Мгновение тишины - и Уна опадает на колени, ползет к моим ногам.

— Поднимите ее и дайте испить воды, - говорю в сторону.

Я уже знаю, что Уна потеряла сына. Долгожданного и очень трудного сына, которым боги наградили ее лишь на исходе лет. А потому и пеклась она над ним пуще всех прочих матерей — молодых и полных сил. Но беда не ведает той боли, что несет в дома и сердца, забирая детей, родителей, друзей.

Эйстин, один из моих ближайших охранителей, почтительно поднимает женщину под руки, протягивает поднесенный кубок. Уна жадно припадает к воде, пьет, не замечая, как та течет по ее подбородку, капает на грудь.

Мне нужно, чтобы она успокоилась хотя бы ненадолго - нужны ее слова, а не эмоции, не боль утраты. К тому же, положа руку на сердце, лить слезы и хоронить Ольва еще рано - его тело все еще не найдено.

— Прости старую, госпожа, - наконец, выдыхает Уна.

Ее руки дрожат, да и в целом старая женщина выглядит очень изнуренной.

— Присаживайся, добрая Уна, - указываю на тянущиеся вдоль всего зала скамьи, поверх которых брошены медвежьи и волчьи шкуры.

Но просительница упрямо мотает головой, строго смотрит на Эйстина – и тот отступает.

— Я не смогу помочь, если не узнаю всех подробностей, - говорю, как можно спокойнее. - Что заставляет тебя думать, что Варген повинен в смерти твоего сына?

Уна несколько раз глубоко вздыхает, а затем начинает сначала.