Вот и выпал первый снег, на улице стало светло и чисто, так что от света резало глаза. Изо рта при дыхании вырывался пар, под ногами похрустывал ледок. Наступила зима. В это время стихали войны, снижались торговая и деловая активность. На телеге уже не проедешь, на санях еще рано, снега мало, а под снегом земля еще не промерзла. В такую пору только на теплой печи лежать. Вот в такую погоду к моим воротам подъехал, проваливаясь в снег и грязь, экипаж, запряженный четверкой лоснящихся коней в дорогих попонах. Из кареты, пыхтя и отдуваясь, вылез толстый вельможа. Камзол выдавал явно иноземное происхождение, на плечах была накинута соболья шуба – это уже точно московская погода заставила. Вельможа важно прошествовал к дому, холоп проводил его ко мне в комнату, помог снять шубу. Вельможа расшаркался, уселся в предложенное кресло. На ломаном русском языке начал разговор.

– Я имею честь представлять короля Англии, Шотландии и Ирландии Якова. По слухам, доносящимся до наших ушей от послов, а также от французского двора, вы, Юрий Кожин, очень искусный лекарь. Король Яков вот уже около полугода болен, его осматривали лучшие медики Англии, Испании и Франции, но назначенное лечение не помогает. Король специально прислал меня в Московию, дабы вы соблаговолили поехать в Британию для лечения короля.

Да, была охота в такую погоду ехать в Англию, ближний свет! Вельможа терпеливо ожидал ответа, на его лице не отражалось никаких эмоций. Я решил отказаться – деньги после посещения Нижнего Новгорода у меня были, а поездка в Англию – это ведь не на один месяц.

– Вы знаете, я сейчас занят, у меня много больных, бросить которых я не могу, – сказал я.

– Да это же король! Это не простой смертный, он не может ждать!

– Его лечат лучшие английские врачи, – возразил я, а я тоже не господь бог!

Вельможа посмурнел лицом:

– На Балтике нас ждет специально посланный военный корабль, я просто не могу вернуться один, без лекаря. Меня ждут крупные неприятности.

– Хорошо, сколько заплатит король за его лечение?

– Я думаю, что пятьдесят золотых, это серьезная сумма.

– Пятьдесят? Да ваш король скупердяй! Король французский Людовик за лечение сына заплатил вдвое больше. За лечение короля я прошу двести, и не меньше, причем половину сразу, авансом.

Вельможа задумался.

– Я должен посовещаться с послом Британии, – сухо сказал он и с тем и отбыл.

Они что, думают, что если он король английский, я задаром должен тащиться за тридевять земель через неспокойное в это время года Балтийское море, отрываясь от семьи минимум на пару месяцев? Да нижегородский купец Алтуфий больше дал, а не король, однако. Жадноваты короли – сделал я вывод. Прошло два дня, на третий у ворот появился знакомый экипаж. Из него, сопровождаемый слугой, вышел английский вельможа и проследовал в дом. Поздоровавшись и усевшись, вельможа важно кивнул слуге, тот сделал шаг от двери, вытащил кожаный мешочек и положил на стол. В мешочке зазвенели монеты.

– Попрошу пересчитать в моем присутствии и написать расписку.

Я пересчитал и написал расписку, вельможа ее перечитал и спрятал за обшлаг рукава.

– Когда вы будете готовы к выезду?

– Завтра с утра жду вас.

– Хорошо!

Собрал инструменты, дорожное платье, поговорил с Анастасией и дал распоряжение Сидору, который оставался за главного в мое отсутствие.

Честно говоря, ехать не очень хотелось, было какое-то неясное предчувствие тревоги. Ночь прошла беспокойно, с бурными ласками Анастасии, как всегда перед моими долгими отлучками.

Утром подъехал возок, уже не на колесах, а на полозьях. Я, провожаемый домочадцами, вышел, Сидор нес сумку с инструментами и баул с вещами. Попрощавшись, сел в крытый возок, поехали. Дорога на санях была более комфортабельной, чем на колесах, но вельможа всю дорогу ехал и стонал, ругаясь по-английски, видно, проклиная всю Россию с ее дорогами, морозами и снегом. До Ревеля добирались долго, дней десять, за это время вельможа со своим нытьем мне ужасно надоел – и дорога, и еда в придорожных трактирах его не устраивали, он мечтал быстрее добраться до цивилизованной Англии. Однако вот и Ревель, порт. У стенки стоял английский военный корабль, если я не путаю – бриг. Когда вельможа по трапу взошел на корабль, команда построилась, а капитан, вытащив шпагу, салютовал вельможе, из чего я сделал вывод, что вельможа чинов не маленьких. Нас развели по каютам, и судно тут же пустилось в путь. Море почти все время штормило, туманы были почти каждый день, и матросы до изнеможения скалывали образующийся на палубе и многочисленных веревках лед. Через неделю пути впереди показалась земля, команда забегала шустрее, приводя потрепанный переходом корабль в пристойное состояние. За время перехода я почти все время просидел в каюте, на палубе ветрено, холодно, на нижние палубы меня вежливо, но твердо не пустили, видимо, опасались, что я могу высмотреть какой-либо военный секрет.