Тут использовали каждый дюйм площади: на стенах блестели развешанные сковородки, кастрюли, ковшики и ситечки, с потолочных балок свисали гирлянды сушеных грибов и веники трав, а в углах многоярусными бусами красовались вязанки лука и чеснока. Посреди этого великолепия царила смуглая женщина в пестром тюрбане, из-под которого выбивались черные завитки, липшие ко лбу. Она напевала что-то себе под нос и месила тесто сильными руками. От щедро растопленной печки шел жар, а под столом сидела серая кошка. Завидев Джейн, она зашипела, показав острые молодые клыки.

Кухарка цыкнула на нее, а после подняла взгляд.

– Можно мне молока? – попросила Джейн.

Кивнув, кухарка открыла ледник, вынула оттуда запотевший бидон, плеснула молока в ковшик и, приоткрыв створку печи, поставила его на переливающиеся угли. Выждав с полминуты, вынула ковшик прихваткой, перелила молоко в глиняную кружку и поставила перед Джейн.

– Спасибо, – пробормотала она. – Ноирин, верно?

Женщина кивнула.

– Что желаете? – спросила она с певучим акцентом.

– Больше ничего, спасибо, – ответила Джейн, делая глоток.

Кошка запрыгнула на лавку с другого конца и принялась умываться, делая вид, что Джейн тут вовсе нет.

– Вы давно работаете у миссис Олдброк?

Ноирин кивнула, раскатывая тесто в плоскую лепешку.

– Обед был очень вкусным. Из чего вы делаете морс? Такой интересный вкус.

– Хозяйка говорит, я делаю, – проворчала женщина.

Допив молоко, Джейн поставила пустую кружку на стол.

– Почему вы работаете ночью?

Ноирин быстро глянула на нее темными глазами, подведенными сурьмой, посыпала тесто нарезанными травами и рубленым луком.

– Почему вы не спать? – ответила она вопросом на вопрос.

– Плохой сон, – пожала плечами Джейн.

Хотя сон был хорошим. Она помнила запахи цветов и звездный свет, заливающий холмы, свежесть ночной росы и быстрый бег – за кем-то или от кого-то…

Ноирин достала из ледника тушку кролика, положила его на разделочную доску и сняла с крюка топорик. Кошка перестала умываться и облизнулась, глядя на свежее мясо. Кухарка чикнула острием, бросила ей кусочек, и кошка, поймав его на лету, спрыгнула под стол со своей добычей.

– Плохие сны отсюда, – кухарка постучала указательным пальцем по голове. – Слушай здесь, – она прижала ладонь к груди.

Дверь, ведущая наружу, скрипнула, и на кухню, пригнувшись, вошел Томас, с улыбкой, сверкающей даже через спутанную бороду, и Джейн стало понятно, ради кого кухарка подвела глаза.

Почувствовав себя лишней, она быстро поднялась и ушла прочь.

Стоит ли подозревать слуг? Ноирин говорит с сильным акцентом, она бы не смогла написать те письма, а Томас вряд ли держал в своих руках что-нибудь тоньше черенка лопаты. Есть еще Марта, которая прибирается в доме и отчего-то злится на Джейн. Может, это она?

Вернувшись в свою комнату, Джейн забралась в постель, устроилась поудобнее, поджав колени к груди. Протянув руку, потрогала бусины на ловце снов в изголовье кровати.

Сон, в который она окунулась, был теплым, как молоко. Ей снились зеленые глаза и тонкая улыбка на красивых губах.

Ральф взял пачку писем из ящика стола и поднялся на второй этаж. Ему выделили две комнаты и кухню прямо над полицейским участком, что было очень удобно, но самым прекрасным приобретением оказалась секретарша, которая взяла над ним шефство и окружила заботой, точно любящая тетушка. На кухонном столе он обнаружил тарелку с пирогом, прикрытым промасленной бумагой, и записку: «Заходила мисс Элизабет Блювенгейз. Очень сожалела, что не застала вас. Пирог с вишней. Не рекомендую». Рядом стояли еще одна тарелка с нарезанной ветчиной и сыром и чайничек, укутанный в полотенце.