Стараясь восстановить дыхание, Тау переводил взгляд с одного лица на другое: увидел Хадита, Нью и, наконец, свою королеву. Он сделал шаг назад и отнял лезвия мечей от генерала.

Когда опасность миновала, Отобонг потрогал окровавленную шею и потрясенно взглянул на алые пятна на пальцах.

– Ты пролил мою кровь!

Мечи стражи были чрезвычайно острыми, и Тау еще не привык к этому.

– Ты на меня напал?! – воскликнул Отобонг. – Ты на меня напал!

– Генерал Отобонг, – вмешалась Нья, стараясь взять ситуацию под контроль. – Вы действительно думали, что можете осыпать других оскорблениями и не получить никаких…

– Нет! – вскричал генерал. – Это зашло слишком далеко! Этому грязному человечишке непозволительно даже приближаться к драконьей чешуе, не то что владеть ею! – Генерал перевел взгляд на королеву. – Королева Циора, ответьте, вы вот так собираетесь править? Проливая кровь тех, кто вам верен, и нарушая обещанные перемирия? Я-то думал, вы хотите мира. Почему же вы готовы предложить его нашим врагам, но не таким же, как вы, мужчинам и женщинам?

– Генерал, – предостерегающе вмешалась Нья, но Отобонг не собирался останавливаться.

– Хотелось бы знать, правда ли, что при вашем правлении Меньшие будут стоять выше тех, кто их превосходит?

Первой ответила Нья:

– Есть только один Меньший, которого королева возвысила! И он стал чемпионом благодаря собственным заслугам. Королева Циора не собирается…

Королева заставила визиря умолкнуть.

– Мы поступаем так, как велит Богиня, и не смейте в этом сомневаться.

Отобонг кивнул:

– В таком случае надо думать, что они и впредь будут присутствовать на собраниях, да? И нашептывать вам на ухо? Подрывая авторитет ваших Вельмож? – Он хмыкнул. – Королева Циора, я понимаю, что вам не удалось сойтись с дикарем, но это не значит, что вам следует возместить это с Меньшим.

– Генерал! – воскликнула Нья, взмахнув рукою.

Отобонг уставился на нее.

– Что, тоже нападете на меня, визирь? Неужели тоже унизите Вельможу? – Он облизнул нижнюю губу и скривил рот так, словно готовился плюнуть. – Во что мы превратились?!

Тау знал королеву вдесятеро меньше, чем знал ее Хадит, но сейчас это не имело значения. Он не сомневался, что она ужасно разгневана, и по какой-то странной причине ее ярость немного его успокоила. Он словно бы понял, что если они оба рассержены, это добром не кончится.

– Извинитесь перед нами, генерал Отобонг, – сказала королева тоном, похожим на только что заточенный клинок.

– Просить прощения? – переспросил генерал.

– Извинитесь, пока у вас есть возможность сделать выбор самому, – сказала она.

– Со всем уважением, моя королева, – сказал Отобонг, – мне хотелось бы говорить, насколько возможно, честно, пока слова еще имеют хоть какое-то значение. Вы слишком молоды, чтобы видеть, куда это нас заведет. – Он посмотрел на Тау. – Этого человека, которого я по-вашему должен называть чемпионом, следовало бы повесить за то, что хотя бы показал лезвие в моем присутствии, и если спустить это оскорбление ему с рук, мы двинемся в направлении, которое в конечном счете перевернет весь естественный порядок с ног на голову.

– Моя королева, – продолжил он, – какие бы опасные битвы не ждали нас впереди, если мы позволим нарушать границы приличий и общественного поведения, то очень скоро лишимся всего, чего достигли омехи как народ. А когда это случится, то уже неважно – от рук врага или от своих собственных – мы погибнем.

Циора молчала. В зале повисла тишина.

Отобонг указал на Хадита.

– А что нашептывает этот Меньший своим раздвоенным языком? – Он повернулся к Мирембе и Правящему Совету. – Нашу королеву окружают низменные и убогие. Разве это может сулить что-либо, кроме дурного влияния? – спросил он, еще на шаг отступая от Тау и оказываясь вне досягаемости его мечей, после чего одиннадцать Индлову тотчас встали между ними. – Моя королева, – продолжил он, – меня беспокоит, что вы так легко готовы отринуть не только советы ваших генералов и советников, но даже собственное обещание мира.