И он ехидно нам подмигнул.

Ну да, что-то и я сомневаюсь, в том, что прошлогодние свары продолжатся. И осталось нас не так много, да и мы стали посплоченней благодаря летним похождениям. Проще говоря – если дело дойдет до того, что заденут кого-то из моих друзей, я ведь и горло могу перегрызть.

А вот насчет Гарольда и Ворона я ошибся. Точнее – не все верно понял. Нет, про то, что из статуса подмастерья теперь выхода нет, наставник ему на самом деле объяснил, но при этом дал понять, что он может предоставить ему что-то вроде отпуска на любой срок, с условием, что он вернется к тому времени, которое он, Ворон, ему назовет. Может – но не хочет. Мол – не ко времени это сейчас.

Обиды Монброн на наставника за это не затаил, но душа за родных у него здорово болела.

В спальне Гелла нам поподробней осветила все стороны нашего нового существования, хотя я для себя ничего нового больше не услышал, речь большей частью шла как раз про то, что я от Виталии узнал. Ну, что другие маги нас убивать не могут. Хотя – нюансы были. Например – в случае, если один маг другому бросил вызов на поединок, то при наличии учеников он может их взять с собой и использовать в бою, это не воспрещено. Равно как его противнику в данном случае не воспрещено убивать их без каких-либо ограничений. Война и есть война.

Еще я узнал о том, что если ученик просто сбегал от наставника, без поединка, то для него все заканчивалось плохо. Три дня ему боги давали на обдумывание своего поступка, а потом, на четвертый день, он умирал, причем непременно мучительно и тяжело. Неизлечимая болезнь, укус змеи, топкое болото – там было много вариантов.

– А вообще – странно все это, – сказал Мартин, когда Гелла замолчала. – В том году Ворон нас натаскивал как раз на общую магию. Вспомните – вода, огонь. И тут раз – и такой поворот в сторону. С чего бы это?

– Мне тоже это показалось странным, – поддержала его Рози. – Гелла, душа моя, ты ничего не хочешь нам рассказать?

– Не хочу, – твердо заявила Гелла.

– Я о тебе лучше думала, – немного обиженно сказала Миралинда, взбивая жиденькую подушку. – Мы же вроде соученики.

– Да не знаю я ничего, – жалобно произнесла Гелла. – Я все лето тут в книгах копалась, составляла реестр да травы собирала и сушила. Вот и все.

– Не верю, – Рози привстала на кровати и уставилась на девушку. – Ты не дура, значит что-то видела или слышала.

– Вот же, – Гелла засопела. – Ну да, летом в замок то и дело разные люди приезжали. То вельможи с Западного побережья, то воины, их-то я ни с кем не спутаю, у батюшки в замке на них насмотрелась. А еще как-то раз, в конце лета, три мага приехали, всю ночь вино с Вороном пили и о чем-то спорили. После их отъезда мастер дня два задумчивый ходил, а потом мне и говорит: «Может, так оно и лучше будет. Огонь – он либо сжигает, либо закаляет». Я его спрашиваю: «Вы о чем, наставник?», а он только вздохнул и в библиотеку пошел.

– Сердцем чую – неспроста все это, – мрачно заявила Магдалена.

– Да ты что? – притворно изумилась Рози. – Ты просто королева по имени «Очевидность».

– Четыре месяца тебя не видела – и столько же не видеть бы, – окрысилась Магдалена, чем немало меня удивила. Такого я прежде за ней не замечал.

– Что будет – то и будет, – произнес Монброн. – Нет у нас выбора, вы же слышали. Все, спим.

А с утра началось безумие. Точнее, как по-нашему – это безумие, сам же Ворон еще в том году подобные штуки называл «нормальным учебным процессом». Он разбудил нас затемно, придя в спальню с Тюбой, который, стоя посреди комнаты, теперь с видимым удовольствием грохал по старому ведру колотушкой. Все это наш наставник сопровождал громогласными воплями: