– Знаешь, меня порой угнетает прислуживать ей. Не для того я четыре года изучала журналистику, чтобы подносить кофе какой-то неблагодарной суке. – Нелестный эпитет в адрес гадины вызывает во мне улыбку.

– Почему не уволишься? – интересуюсь я. Селест кривит губы.

– Я обошла кучу издательств, в одних нулевая зарплата, в другие не приняли. А мне нужно помогать брату. – Я округляю глаза. Брату? – Он мечтает поступить в медицинский, – продолжает девушка, – планирует стать врачом, а это дорого. У родителей финансовый кризис, но они делают все от них зависящее…

– Понимаю, – сконфуженно бормочу я, втайне восхищаясь ее самоотдачей. Помогать близким очень благородно, и здесь мне нечем похвастаться.

– Я на метро, а ты? – спрашивает она у дверей.

– Э-э, за мной заедут, – стыдливо опускаю ресницы, боясь показаться пафосной. Ох уж эта Риз с ее богатыми причудами!

– А-а-а, тогда до завтра!

– Угу, пока!

Водитель опаздывает, а я, слоняясь до перекрестка и обратно, убеждаю маму в необходимости отдельной квартиры.

– Мам, мне некомфортно. И вовсе не потому что меня обижают, понимаешь?

– Да, но…

– Мам, поговори с тетей, – настаиваю я, уловив слабину в ее голосе, – только, пожалуйста, скажи, что я очень-очень признательна ей за все, просто хочу самостоятельности.

– Хорошо, Кэти, я скажу, но…

Никаких но!

– И я буду получать зарплату, так что не думай о тратах…

– Что? Доченька, прекрати! – возмущается мама. – Какие затраты? Это твои каникулы, и ни о каких заработках на жилье не может быть и речи!

Ну как с этим можно бороться? Поднимаю руки к небу.

– Ладно, – временно соглашаюсь я, – ты поговоришь с ней?

– Поговорю завтра. Но ты же знаешь Ризи, она не уступит без боя.

– Знаю, поэтому ты должна быть убедительной.

– Эй, кузина!

Вздрагиваю и верчу шеей. Из окна припаркованной у тротуара машины выглядывает довольный до чертиков Майк.

Пижон.

Я быстро прощаюсь с мамой и убираю трубку в карман.

– Беседы с мамочкой?

– Не язви, – дерзко отчеканиваю я. Майк смеется. Похоже, он не из обидчивых.

– Садись, мне доверили отвезти тебя домой.

Отлично! Что еще придумает Риз?

Умирая от желания ляпнуть какую-нибудь гадость, я осторожно забираюсь в синий спортивный автомобиль. Обалдеть, какая низкая посадка! Закрываю дверцу и пристегиваюсь. Машина резво стартует, обгоняя несколько медлительных седанов.

Вау!

Из колонок доносятся электронные звуки, заглушающие рев мотора, я механически кошусь на магнитолу.

– Depeche mode[9], – говорит Майк, плавно вращая рулем, – знаешь их?

– Разумеется, знаю, – придаю себе оскорбленный вид. Он что, считает меня деревенщиной?

– И как? Нравятся?

– Да, неплохо.

– Неплохо! – фыркает он, будто я сболтнула несусветную чушь, и мы проскакиваем на желтый свет. – Все еще блюдешь дресс-код? – Он на секунду отрывается от дороги и окидывает меня взглядом. Смотрю на свой пиджак и вздыхаю.

– Пытаюсь.

– Я бы послал их к черту и оделся по своему вкусу.

На что он постоянно меня уговаривает?

– Не вижу смысла бунтовать по пустякам.

– По пустякам? – фыркает Майк. – Сперва ты носишь, что тебе говорят, потом живешь, как тебе приказывают. Они подавляют твою волю, Кэтрин.

Я гляжу на него как на сумасшедшего. Подавляют волю? По-моему, он преувеличивает. И вообще, кого он имеет в виду? Своего психованного братца? Если да, то охотно верю. Этот способен подавить кого угодно. Майк бросает на меня беглый взгляд, и машину резко ведет влево. Когда мы шустро влетаем в поворот, минуя громадный столб, я в ужасе вжимаюсь в сиденье. Еще полметра, и не только моя воля, но я вся была бы подавлена, раздавлена или смята, как банан в блендере.