Любопытно, что все это придало горестной остроты прощанию: казалось, родные оплакивают не только разлуку с Кесри, но и свою готовность принять ее как неизбежность.

Чуть позже семья сообщила Кесри, что его жена ждет ребенка, а через положенный срок прибыло и письмо с известием о рождении мальчика, которого нарекли Шанкаром Сингхом.

В то время полк стоял в городе Ранчи. Кесри истратил недельное жалованье на сласти, которыми угостил всех сослуживцев.

В четверг утром, точно в означенное время, Захарий вышагивал по лужайке Бернэмов: в одной руке ящик с инструментами, в другой аккуратно обернутые бумагой книги.

Занавешенная накидкой служанка в сари встретила его у парадных дверей, а затем лабиринтом лестниц и коридоров подвела к залитой солнцем комнате для рукоделия.

Миссис Бернэм, одетая в строгое платье белого ситца, небрежно спросила, не поднимая головы от вышиванья:

– Что, пришел молотчик? Пусть войдет.

Захарий перешагнул порог, и лишь тогда она взглянула на служанку, застывшую в дверях, и махнула рукой:

– Ступай себе.

Женщина вышла, миссис Бернэм закрыла дверь на щеколду.

– Проходите, мистер Рейд. Времени мало, надо провести его с максимальной пользой.

В центре комнаты возле изящного столика китайской работы (замысловатый золотой узор на черном лаковом фоне) были приготовлены два стула, на столешнице лежала тонкая брошюра.

Миссис Бернэм уселась, жестом предложив Захарию занять место напротив.

– Надеюсь, вы захватили свои инструменты, мистер Рейд?

– Да. – Захарий поставил ящик на стол.

– Я думаю, время от времени вам надо постукивать молотком. Так мы создадим впечатление работы и отведем подозрения тех, кто подслушивает под дверью. Эти туземки, знаете ли, любопытны как макаки. Предосторожность никогда не помешает.

– Конечно, мэм. – Захарий достал молоток и стал легонько постукивать по крышке ящика.

– Я полагаю, вы прочли и усвоили историю о злосчастном пастухе, изложенную доктором Ришераном?

– Да, мэм. – Захарий сосредоточился на ящике, радуясь предлогу не поднимать глаз.

– Позвольте узнать, каково ваше впечатление?

Захарий сглотнул.

– Чрезвычайно огорчительное, мэм.

Миссис Бернэм мгновенно ухватилась за его слова:

– Ага! Не потому ли, что вы почуяли опасность разделить судьбу того бедолаги?

– Нет, мэм, – тотчас сказал Захарий. – Уверяю вас, мое состояние не столь серьезно.

– Вот как? – В голосе мадам послышалось легкое разочарование. – А что до “Наставления”? Вы прочли внимательно?

– Да, мэм.

Миссис Бернэм открыла ридикюль, достала носовой платок и промокнула лицо. Захарий невольно вскинул голову, но, наткнувшись взглядом на шею мадам, тотчас опустил глаза к ящику и продолжил постукивать молотком по крышке.

– Что ж, мистер Рейд, не будете ли вы так любезны перечислить возможные проявления вашего недуга? Я надеюсь, вы заучили их наизусть?

– Да, мэм. Насколько я помню, в перечень входят головные боли, меланхолия, ипохондрия, приступы истерии, общая слабость, нарушение зрения, слепота, эмфизема легких, нервический кашель, туберкулез, эпилепсия, потеря памяти, умопомешательство, инсульт, нарушение работы печени и почек…

Миссис Бернэм перебила его огорченным возгласом:

– Постойте! Вы забыли неполадки с кишечником!

– Вовсе нет, мэм. Просто не хотел быть… бестактным.

Мадам рассмеялась, и Захарий, подняв взгляд, не мог не заметить алые пятна на ее щеках.

– Ох, мистер Рейд! Будь я неженка, краснеющая при упоминании пирожков из печки, я бы вряд ли обременила себя поиском средства от вашего нездоровья! – Однако яркий румянец противоречил ее словам, и миссис Бернэм, будто желая отвлечься, схватила пяльцы и принялась за вышивание. Игла ее летала. – Прошу вас не щадить мой слух. Сестры-миссионерки, спасающие от греха язычников, и не такое слышат. Если при посещении какаториума у вас возникают сложности, не стесняйтесь в том признаться.