– Вампир, – перебила Сержа Анна.

– Да, вампир, – продолжил Серж, – более того, весьма милый вампир женского пола.

Я удивленно уставился на Сержа, пытаясь переварить то, что услышал. Вампир вышел средь бела дня на улицу и отправился не куда-нибудь, а на поступление в Академию. Это просто невероятно, они же не имеют права выходить на улицы города до полуночи. И уж тем более, не было ни одного случая поступления вампира в Академию. Дело даже не в том, что у вампиров не бывает способностей к Ремеслу, потому что им свойственны свои собственные уникальные способности, а в том, что ни один из этих кровопийц просто не посмел бы явиться сюда, в Академию.

– И как же он открыл свое лицо, если это был вампир, а солнце еще не село? – поинтересовался я, скорее по инерции, нежели из любопытства.

– А! – поднял указательный палец вверх Серж. – А вот это вторая странность. Эта вампирша была из клана Ноос, достоверных сведений о котором нет не только у нас, но даже, насколько мне известно, у самих Ремесленников.

– А… – Я собрался продолжить расспросы, но на меня шикнул Ник, потому что мы приблизились к спорящим Ремесленникам.

– Это возмутительно! – верещал толстяк. – Мы не можем допустить такого надругательства!

– Она прошла все испытания, – спокойно проговорил Ромиус. – Она имеет полное право обучаться в Академии, и ни в одном правиле, на которые вы так любите ссылаться мой дорожайший коллега, не написано ничего такого, что могло бы воспрепятствовать ее поступлению.

Двое других Ремесленников согласно кивнули.

– Но… но… – обреченно пробормотал толстяк. – Так же нельзя…

– Ничего не поделаешь, друг мой, – неожиданно дружелюбно произнес Ромиус, кладя руку ему на плечо. – Не мы создали эти правила, но мы обязаны им следовать.

Толстяк махнул рукой и пошел в сторону башни, что-то бормоча себе под нос.

– Бедный Шинс, – вздохнул Ромиус. – А ведь у него есть причины для возмущения. Это действительно серьезная проблема. Ну ладно, об этом потом, у меня еще есть кое-какие дела, – он повернулся к ученикам. – Кто взял на сохранение «музыкалу» молодого человека, когда он получил солнечный удар?

Серж, опомнившись, вытащил из за пазухи мою «музыкалу», и протянул мне.

– Слушай, хорошая музыка. Ты где ее взял? – спросил шепотом.

– Это мое, – в некотором смущении ответил я, принимая из его рук круглый, диаметром сантиметров десять и шириной сантиметра в два, предмет, в простонародье именуемый «музыкалой».

– Дашь потом переписать, – шепнул он мне и отошел к остальным ученикам.

Ромиус поманил меня за собой, и мы отошли к дверям башни.

– Включи ту же мелодию, что ты слушал, когда увидел… то, что увидел, – сказал он.

– Ладно, – с готовностью ответил я и включил «музыкалу».

Она послушно заиграла приятную музыку.

– Ну что, видишь что-нибудь? – нетерпеливо спросил Ромиус.

Я отрицательно покачал головой, внимательно оглядывая весь, уже почти опустевший, двор.

– Смотри туда, где собрались люди, проходящие испытание, над ними должны быть свободные призмы, – подсказал он.

Я еще пару минут смотрел по сторонам, но никакого толка от этого не было. Я пожал плечами, потом в последний раз окинул весь двор усталым взглядом и выключил «музыкалу».

– Не вижу. И как я до этого умудрился увидеть? Может, мне все это показалось, и у меня и в правду был солнечный удар? – грустно спросил я, молча стоящего рядом дядю. – Может не стоит мне идти учиться в Академию? Нет у меня никаких способностей.

– Посмотрим, – ничего не выражающим голосом ответил он. – А пока иди домой, и сегодня вечером будь в «Золотом полумесяце». Кстати, «музу» твою я на время конфискую, надо разобраться, что у тебя там за музыка такая…