Она, наконец, обрела спокойствие и, подняв руки, закричала:

– Я покорила вулкан!

И тут же задохнулась от сизого дыма, окутавшего её.

Софья плотнее закрыла лицо платком и схватилась за локоть мужа, стоявшего рядом. Иванов с топографом Турбабо уже спускались вниз в кратер, а Меняйлов спросил жену:

– Боишься?

– Немного трушу, – созналась Набоко. – но я обязательно спущусь вниз, вслед за вами.

– Ну, ну. Держись за меня, – велел Меняйлов и стал с женой спускаться вниз.

Дно кратера было заполнено огромными застывшими глыбами серо-чёрной породы, и это было что-то ужасное.

– Они действительно сохранили свою первозданную структуру, – вскрикнула Набоко. – Смотри, огромные камни загромоздили всё дно кратера.

– Это какие-то куски каменного теста, которые скатались и слиплись меж собой, – подтвердил Меняйлов. – А в нескольких местах в трещинах виднеются пылающие жерла разной величины. Видишь, оттуда с диким рёвом вырываются газы. Вот бы взять пробы, но это очень опасно.

Ботинки на асбестовой подошве быстро нагревались, стоять на месте не было никакой возможности, и поэтому Софья Набоко решительно направилась к ближайшей фумароле.

– Хочу взять пробы газов вон из той трещины,– сказала Набоко, – Помоги мне.

– Сейчас, – откликнулся Меняйлов, держа в руке термометр. – Впрочем, тебе поможет Иванов. Сейчас подойдёт.

Когда Набоко с Ивановым наполнили баллоны газом, то обомлели.

– Я вижу, – закричала Набоко, – вон у ближнего жерла вырвался огромный столб едкого пара.

– Как какое-то извержение, – подтвердил Иванов.

– Его стенки так и пышут жаром, не подойти, – проговорила Набоко.

– Ой, – закричала Набоко, – из жерла с грохотом вырвался чёрный дым, показались языки адского пламени и полетели вулканические бомбы. Берегись!

Меняйлов, увидев извержение, схватил жену за руку и закричал

– Иванов, Турбабо! Бежим!

Трудно было возвращаться. Приходилось двигаться по острым камням и большим затвердевшим, но ещё тёплым «бомбам», очень похожим на черепах. Ботинки вулканологов то и дело вязли в сыпучем песке. Они с трудом вытаскивали ноги из песка и попадали на острые шлаковые завалы.

– Это какое-то наказание, – ворчал Иванов.

– Осторожно, Софья, не наступи на острую глыбу, – тащил за собой жену Меняйлов.

– Тут не знаешь, на что смотреть – то ли летящие «бомбы», то ли на то, что под ногами, – оправдывалась перепуганная Софья.

И вдруг сквозь непрерывный шум услышала, как муж вскрикнул от боли.

– Кажется, подвернул, – захромал Меняйлов, – но ничего я дойду.

Иванов догнал их и вместе с Турбабо помог Набоко и Меняйлову подняться на гребень кратера. А далее вулканологи «скатились» по склону вулкана и благополучно вернулись на стацию Ключи.

Так Софья Набоко, поднявшись на вершину вулкана Ключевской, стала первой женщиной заглянувшей в его кратер. А раздосадованный Меняйлов, последним узнав о беременности Софьи, сильно ругался. Но ему пришлось смириться с этим, а подумав, он даже стал гордиться подвигом своей жены. Меняйлов, спокойно работая в лаборатории с Набоко, неожиданно получил из Ленинграда телеграмму.

– Похоже, – поделился он с женой, – меня оставляют начальником станции на следующий год, а в третью смену пришлют Виктора Попкова.

– Поздравляю, а мне придётся ехать в Ленинград, рожать, – улыбнулась Софья Набоко. – Обо мне не беспокойся, всё будет хорошо и у нас родится сын-вулканолог, весь в тебя!

Конец мая 1938 года. Выпускной вечер в Ленинградском университете был в самом разгаре. В зале было шумно, оглушая всех танцующих, гремел духовой оркестр. Выпускник Виктор Попков, как всегда озабоченный предстоящей экспедицией, отказываясь танцевать, быстро вышел из зала. Пахнуло прохладой, и вдруг он натолкнулся на двух девушек.