– Виктор, расскажи о своих «подвигах» в науке, – попросил Иванов. – И как выбился в начальники?

Попков остановился и заулыбался:

– Началось с того, что я, набравшись смелости, напомнил академику Левинсону-Лессингу, моему научному руководителю, о его же высказываниях, что пора переходить от сезонных камчатских экспедиций к постоянным. Меня за эту инициативу отправили в первую смену экспедиции на Камчатку, в которой мы с тобой познакомились. Ты конечно помнишь, что добирались мы туда тяжело: 10 дней поездом до Владивостока, потом попутным пароходом до Петропавловска и Усть-Камчатска, а до села Ключи дошли по реке на катере. Уже в 36-ом году мы с тобой и Влодавцом поднялись на вершину Ключевского вулкана.

– Да, было дело! – поддержал его Иванов.

Попков разгорячился и продолжал:

– Я тогда первым поднялся на Ключевской вулкан, а высота его нешуточная – около 4800 метров. Так впервые я увидел кратер – весь во льду и припорошенный снегом. Мы тогда поднялись на вулкан при полном отсутствии специального снаряжения, ведь у нас не было ни тёплой одежды, ни крепкой обуви.

– А как с края кратера свалился мой рюкзак с пробами вулканических паров, помнишь? – вспомнил Иванов. – И мы как не старались, не смогли его достать.

– Да, тогда я полез, пытаясь подцепить рюкзак, и чуть было сам не сорвался в кратер, – подтвердил Попков и продолжил. – Моя первая экспедиция закончилась, и я уехал в Ленинград, где по результатам полевых работ на вулкане мне удалось опубликовать две статьи, и 1937 году защитить дипломную работу по теме «Базальт северо-восточного склона Ключевской сопки на Камчатке». А в следующем году …

– А далее, я знаю, – заулыбался Иванов, – ты устремился на Камчатку в должности исполняющего обязанности начальника станции. Как тебе такому молодому доверили начальствовать? И вот теперь мы с тобой стоим на склоне Ключевского вулкана и с разговорами совсем расслабились.

– И не говори, – проговорил Попков и стал на коленке записывать в свой дневник: «Сегодня 30 октября 1938 годаи нам с Ивановым предстоитподъёмпо склону самого высокого вулкана Камчатки – Ключевского».

– Подъём будет трудный! – улыбнулся Иванов и потянул за рукав товарища. – Ну, идём же к прорыву, а то мы захрясли тут с разговорами.

Вулканологи Попков и Иванов карабкались по снежному, местами ледяному, склону вулкана Ключевской. Ботинки исследователей проваливались в сыпучий шлаковый склон, припорошенный снегом, дышать становилось всё труднее и труднее. Подъём на вулкан был настолько опасным, что пришлось каменным молотком цепляться за выступы обледенелого склона и лезть по нему почти ползком.

Погода стояла ветреная, низкие хмурые тучи нависли над вулканом и чуть ли не касались его вершины. Вулканологи, пробравшись через очередную расщелину склона, с трудом забрались на рваный край кратера и ахнули. Они были потрясены. Перед исследователями раскрылась панорама склона с прорывом Билюкай, из кратера которого рекой лилась лава. Она местами разорвала стенки кратера и шипела, вспучивалась и, злясь на преграды, упрямо ползла вниз.

– Видишь, как лава гневается, и её сизые газы с силой поднимают слои вязкой магмы? – заметил Иванов. – Подойдём к ней поближе.

– Как тесто пузыриться, – рассмеялся Попков и, подойдя к лаве, стал протыкать лаву металлическим стержнем.

– Сейчас отломлю её кусок, – крикнул он.

Лава легко подавалась, но приподнять её никак не удавалось.

– Вязкая! – сказал с сожалением Попков. – Чем бы её зачерпнуть?

– Да, проблема, – задумался Иванов, – и как же взять пробы газов?