Ясно. Значит, я всё-таки сплю. В таком случае стоило проснуться как можно скорее и узнать, что же случилось с Джоном.

При воспоминании о теряющем сознание мужчине в груди сжался тугой ком, причиняя нестерпимую боль. Застонав от отчаяния, я предприняла ещё одну попытку подняться.

Но – увы – не смогла и пальцем пошевелить. Усталость придавливала к кровати бетонной плитой. Да что ж такое-то!

– Проснулась, что ли? – послышался смутно знакомый голос. – Живая.

Собеседника я не видела, зато у меня тут же появилась масса вопросов. Где я? Что произошло? И почему тело меня совершенно не слушается? Но вместо всего этого я спросила самое важное:

– Джон?

Голос мой скрежетал, словно мечом по камню водили. Я закашлялась. Из глаз брызнули слёзы, и мир начал стремительно темнеть.

– В порядке твой Джон, – ворчливо отозвался незримый собеседник. – Не сдох. Сейчас спит. И ты спи.

Последние слова донеслись словно сквозь толщу воды. Уши закладывало, и я погружалась всё глубже. Конечности онемели, в них вонзились тысячи иголочек. А потом началось жжение в груди. Оно всё усиливалось, словно под рёбрами бушевал пожар. А я билась в агонии и кричала, кричала…

– Потерпи, девочка, – донёсся глухой голос. Его я тоже откуда-то знала. – Надо потерпеть. Чуть досуха себя не выпила, глупая. Но ничего, живой будешь.

– Ага, и отдашься своему дракону при первом удобном…

– А ну цыц! Я тебя зачем в Шервуд отправила? А ты что устроил?

– Ничего я не устроил, говорю же! Наоборот, старался! Даже камень притащил…

Куда именно обладатель возмущённого голоса принёс камень и, главное, зачем, я так и не узнала – снова провалилась в забытьё. И снова всё тело горело, наполняясь чужим огнём. Он жёг изнутри, пытаясь пробудить мою собственную искру. Которую я почти не чувствовала. С одной стороны, это должно было пугать… С другой стороны, страха у меня сейчас не было. Вообще ничего не было. Только вязкое ощущение реальности, копошившейся вокруг.

Когда я снова пришла в себя, была ночь. Над головой нависала тёмная листва. А в ветках тускло светились грибы. Обычные такие, чуть зеленоватые, со шляпками. Они выглядывали меж листьев, источая слабый свет и позволяя рассмотреть окружение.

Сделав глубокий вдох, я осторожно пошевелила пальцами правой руки. Потом пальцами левой. На удивление, тело слушалось, пусть и неохотно. Что ж, это была хорошая новость.

Упрямо сжав губы, я собралась с силами… И повернула голову вправо. И уткнулась взглядом в стену из листвы. И снова эти грибы. Что ж, по крайней мере, с их помощью я могла видеть. На острое зрение я сейчас перейти вряд ли смогла бы.

Тяжело вздохнув, я с усилием вернула голову в первоначальное положение. Прикрыла глаза, пережидая головокружение. И повернула её влево.

И не сдержала вздоха облегчения. Потому что рядом со мной, на соседнем ложе, находился Джон. Мертвенно-бледный в зеленоватом свете, но всё-таки живой. Я могла разглядеть, как едва заметно вздымается его грудь.

Какое же счастье.

– Насмотрелась? – послышался над головой ворчливый тонкий голосок. – А теперь поговорим.

Я скосила глаза в направлении голоса и едва не поперхнулась воздухом. Надо мной завис… пикси. Маленький, ростом в десяток дюймов. За спиной его трепетали крылышки, а на детском лице застыла высшая степень недовольства.

– Дохлые пикси… – пробормотала я. Это ж надо было так головой приложиться, чтобы теперь всякая ерунда мерещилась.

– Вот опять, – зашипел мелкий не хуже рассерженной кошки. Сорвался с места и в мгновение ока оказался рядом, зависнув прямо надо мной. – Что за ругательства, а?

Я только плечами пожала и пристыженно пробормотала извинения.