Он был самым маленьким среди своих ровесников, но бегал быстрее всех, прыгал выше всех и дрался яростнее всех. Карлос никогда не встречал людей с такими физическими данными. Дикая, почти звериная сила сквозила в каждом его движении. Ничего удивительного в этом нет, думал Карлос, наблюдая, как растет его приемный сын. Его биологические родители принадлежали к племени индейцев мапучи – единственное индейское племя, которое не смогли покорить ни инки, ни испанские завоеватели.

Закончив читать, Маркос отложил газету и взялся за ореховое пирожное.

– Ты не знаешь какого-нибудь шведа, который мог бы нам быть полезен? – спросил Карлос.

Маркос, продолжая жевать, задумчиво кивнул головой.

– Знаю. В моем подразделении, в Колумбии, был один парень, который работал в «Блэкуотер», частной военной компании. Мужик грамотный и серьезный. Ему можно доверять.

– А этот серьезный мужик нам поможет собрать детвору?

– Да.

– Я хочу, чтобы ты с ним связался. И закажи нам билеты в Швецию.

– На когда?

Карлос ненавидел уезжать из Чили. Но на этот раз ради спасения клиники «Бавария» поездка была необходима.

– Как можно быстрее, – ответил он со вздохом.

Ванесса попросила водителя остановить такси у перекрестка улиц Сюрбруннсгатан и Биргер Ярлсгатан. Когда машина уехала, она наклонилась, провела ладонью по тротуару и убедилась, что каменные плиты еще теплые. Из парка имени Моники Цеттерлунд доносились приглушенные звуки песни. На установленной в память о джазовой певице деревянной скамейке сидел человек. В любое время суток здесь звучали ее мелодии. Подойдя ближе, она узнала в мужчине Руфуса Альгрена, одного из немногих алкашей, оставшихся в районе.

– Вечер добрый, начальник, – воскликнул он и поднял руку с бутылкой в знак приветствия.

Ванесса остановилась перед ним.

– Что пьем, Руфус?

– Джин. Это профилактика. Отпугивает малярийных комаров. В такую жару легко подхватить малярию. Не хочешь?

– Чтобы не подхватить малярию, надо в джин добавлять тоник. Это в нем содержится хинин.

– Вот как.

Ванесса взяла у него бутылку.

– Не пойму, почему ты никогда не пьешь в баре? – спросила она и подумала о своем любимом пабе «МакЛаренс», в котором она не была ни разу после развода со Сванте.

– Я не люблю бары.

– Алкаш, который не любит бары, это как…

Ванесса поднесла бутылку ко рту, сделала глоток и скривилась.

– Лев, который не любит мяса?

– Скорее лев, который не любит сидеть в зоопарке за решеткой.

Руфус поднял палец.

– Послушай.

Моника Цеттерлунд исполняла свой коронный номер «Не спеша идем мы по городу». Руфус покачивался в такт мелодии. Одинокая слеза скатилась по его щеке. Когда песня закончилась, он повернулся к Ванессе.

– Самое печальное, что она умирала в полном одиночестве. Курила, лежа в постели. Случайно подпалила простыню. Она ведь была инвалидом, и у нее не было ни малейшего шанса спастись. Вон в той квартире, там она и сгорела заживо.

Он показал в сторону дома на Биргер Ярлсгатан и прикурил мятую сигарету.

– С тех пор я никогда не курю дома.

– Это, наверное, разумно. Я вообще не курю, но, скорее всего, тоже буду умирать в одиночестве, – сказала Ванесса и отмахнулась от сигаретного дыма.

– Облом со свиданием?

– Да. Бедняга был так сексуально озабочен, что не мог связать двух слов.

– Да, черт возьми, не повезло.

– У тебя есть дети, Руфус?

– Да, сын. А у тебя, начальник?

– Нет.

– Это ты не захотела или твой надутый индюк не смог?

Руфус никогда не скрывал своего отношения к Сванте.

– Я лишена материнского инстинкта. Не люблю детей. И надутый индюк тоже их не любил.

– Вы уже нашли тех, кто убил полицейского?

На прошлой неделе в промышленной зоне, в Сэтре, был застрелен насмерть полицейский, Клас Хямяляйнен. Клас входил в группу «Нова» и был любим коллегами.