Задача, возложенная на наши шесть минных катеров-газолинок, – атака транспортов, ночующих в таможенном отстойнике у Вакаямы. Два миноносца, что там могут находиться, должен взять на себя «Апраксин», ну а кроме того, шесть полуторадюймовых «максимов» на катерах против миноносцев – страшное оружие. Им же в катера, при их малых размерах, семнадцати узлах хода и маневренности, попасть будет совсем не просто…

Минут через сорок, когда активное обсуждение предстоящего дела стало постепенно затухать, контр-адмирал Беклемишев неторопливо поднялся со своего места:

– Ну что ж, будем считать, часы мы сверили. Каждый командир знает свой маневр. Но план не догма, реальность вполне может внести свои коррективы. Жду от всех храбрости, разумности и инициативы. Помните суворовское: «Быстрота, глазомер, натиск!» Хоть и из сухопутной войны формула, а применительно к флоту лучше не скажешь.

Тост, господа!

За веру, царя и Отечество! С Богом. Начинаем, перекрестясь…

Мутная промозглая мгла, плотной пеленой затянув начинающее робко светлеть небо, висела над мачтами «Ушакова». У стоявших на мостике негромко переговаривающихся офицеров создавалось впечатление, что клубящиеся прямо над головой туманные сгустки, зацепившись за стеньги и топенанты, плывут вперед вместе с кораблем, источая на все и всех внизу мелкие, летучие капельки то ли дождя, то ли невесомой водяной пыли, проникающие даже под капюшоны дождевиков.

– Ну что, Евгений Александрович, как нам быть дальше? По прокладке и счислению мы уже должны быть в проливе, а маяков не видать. Либо хмарь эта так низко лежит, либо выключили их японцы все-таки, – обратился Беклемишев к старшему штурману броненосца лейтенанту Максимову.

– Не думаю, что они их к нашему пришествию повыключали, Николай Александрович. А туман этот – дождевой, ближе к полудню обязательно поднимется. Не молоко же. Мое мнение – как шли, так и идем. Не могли мы настолько ошибиться, чтоб в ворота Кии не попасть. Увидим скоро маяки… или маяк, обязательно увидим.

– Да, хмарь, конечно. Согласен. Вряд ли они пойдут на выключение маяков на главной торговой дороге. И встреч нежелательных по пути не было, те пароходы, что позавчера на горизонте мелькнули, шли из Японии, телеграфом никто не пользовался. Мы и «Стокгольм»-то наш отсюда плохо видим, а «Гриффинсборг» я даже в бинокль едва различаю… Нет, дергаться не будем. Идем дальше. И если не подкачали наши дорогие «боги карты и секстана», то рано или поздно… Что это? Померещилось мне или ратьер? Смотрите внимательнее… Да, «швед» наш морзит, но не разберем пока… Ага! «Храбрый» нам дублирует. Читайте!

– «Справа по курсу маячный огонь!»

– Где? Не видно же ни черта!

– А от нас и рано, наверное…

– Дать сигнал по отряду: «Боевая готовность!»

– Вон! Вон он, левее смотрите…

– Так… Да! Вижу! И это «справа по курсу»?! Он же у нас по носу практически. Смотрите все внимательнее, мало ли что. Борис Сергеевич должен опознать его. Он здесь не раз был. Правда приходилось ли ему в такой мути ползать, не знаю.

– Семафор, ваше превосходительство! С «Гриффинсборга»: «Мыс Мисаки. Принимаю четыре румба к весту, следуйте за мной».

– Слава богу… Я уж подумал, что к Муротозаки вылезли, – не отрываясь от бинокля процедил Сильман, – а то пришлось бы сначала назад отползать, чтобы Ишиму обойти…

– Сигнал Коломейцову: выйти на левый траверз «Храброго», дистанция пять кабельтовых, удерживать место. И по всему отряду: скорость – двенадцать. Боевой порядок № 1.

Бог не выдаст – штурмана не подведут! Ну-с, за мной не пропадет, господа, коль живы будем. Кстати, если бы вышли точно посередине пролива, маяков в этом киселе могли бы не увидеть. Вот чего я больше всего боялся – что будем блуждать в заливе и искать пролив. Теперь – все. Есть привязка. Теперь-то Кробовской выведет нас точно. Слава тебе, Царица Небесная!