Молитесь за нас. Нам предстоит столкнуться с ордами Джеганя на открытой равнине, где он может развернуть все свои силы. Очень высока вероятность того, что, если только обстоятельства не переменятся, у нас не будет шансов уцелеть в таком сражении.

Хочу надеяться, что Ричард успеет исполнить предсказание прежде, чем мы все погибнем».

Сглотнув комок в горле, Энн ответила:

«Верна, верь, я сделаю все от меня зависящее, чтобы такого не случилось. Знай: мы с Натаном посвятили себя задаче выполнения пророчества. Пожалуй, никто, кроме тебя, не поймет в полной мере, как я хотела этого и как трудилась более полутысячи лет. Я не оставлю своих усилий; я сделаю, что смогу, для того, чтобы Ричард сделал то, что может лишь он один. Да пребудет Создатель с тобою и всеми нашими отважными защитниками. Я буду молиться за тебя ежедневно. Храни веру в Создателя, Верна. Ты теперь – аббатиса. Поддерживай веру в своих соратниках».

Через мгновение по листу побежали слова:

«Спасибо вам, Энн. В походе я буду проверять свой журнал каждый вечер. Новости о Ричарде присылайте мне сразу. Скучаю без вас. Надеюсь, мы еще встретимся в этой жизни».

Энн тщательно выписала последнюю фразу:

«Я тоже скучаю, дитя. Доброго пути!»

Энн оперлась локтями на стол и потерла виски. Новости были невеселые, но и не совсем плохие. Джегань хотел прорваться через перевалы, чтобы быстро закончить войну, но его заставили переменить планы. Теперь ему придется предпринять долгий и утомительный поход. Энн постаралась не думать о плохом исходе событий. Время еще есть. Можно перепробовать множество всяких способов. Обязательно что-нибудь да придумается. Да и Ричард может что-то сделать.

Она не могла позволить себе даже подумать, что зло восторжествует и затмит Свет.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она прижала руку к тяжело бьющемуся сердцу. Сила Хань не предупредила ее, что за дверью кто-то есть.

– Кто там?

– Энн, это я, Дженнсен, – послышался приглушенный голос.

Энн спрятала перо и засунула журнал за пояс. Отодвинула стул, расправила юбки и глубоко вздохнула, успокаивая сердцебиение.

– Входи, дорогая, – сказала она, открыв дверь, и улыбнулась сестре Ричарда. – Спасибо за угощение. – Она указала рукою на тарелку с фруктами. – Хочешь присоединиться к трапезе?

Дженнсен покачала головой:

– Нет, спасибо. – Лицо девушки, обрамленное вьющимися рыжими локонами, было явно озабоченным. – Энн, меня прислал Натан. Он хочет, чтобы вы пришли, и притом поскорее. Хочет, и все тут. Вы же знаете, как с Натаном бывает, когда он разволнуется: глаза сразу становятся большие и круглые…

– Да-а… – протянула Энн. – Когда он становится таким, жди какой-нибудь каверзы!

Дженнсен заморгала, несколько смущенная:

– Боюсь, вы правы. Хотя он велел мне совершенно определенно найти вас и привести к нему немедленно.

– Натан всегда ожидает, что человек вскрикнет, когда он ущипнет! – Энн жестом предложила молодой женщине указывать путь. – Полагаю, лучше всего уступить ему. Где же наш пророк сейчас?

Дженнсен сняла с крючка фонарь и вышла из маленькой комнаты.

– На кладбище.

Энн шагнула за девушкой и схватила ее за рукав:

– На кладбище? И он хочет, чтобы я тоже пришла туда?

Дженнсен оглянулась через плечо и кивнула.

– Чем же он там занят?

– Когда я его спросила, – ответила Дженнсен опасливо, – он сказал, что выкапывает мертвецов.

Спрятавшись среди ветвей плакучей ивы на поросшем травою склоне над кладбищем, птица-пересмешник издавала пронзительные вопли – видимо, чтобы защитить свою территорию от вторжения чужаков. Обычно эти звуки, хотя они и предназначались для отпугивания других птиц, казались Энн даже приятными – но в мертвой тишине ночи раскатистый свист, треск и уханье неприятно дергали ее нервы. Где-то в отдалении другой пересмешник тоже сыпал угрозами. Даже птицам не дано было жить в мире.