– Врешь ты все, ведьма! – взвизгнул Илья и вдруг, неожиданно даже для себя самого, увидел, как с кончиков его пальцев сорвались синие молнии. Запахло паленым. А потом раздалось старческое хихиканье:

– Ну вот, старик, ты и проспорил. Мало того, что я смогла привести сюда, так он еще и не растерял ни одной из наших генетических способностей. Магия – бессмертна!

– Ну что, – пробурчала изба, – а горшки я мыть все одно не буду: рук-то у меня нет. Вот пусть внук теперича и отдувается.

Илья сидел за шатким дубовым столом и ворошил свои вихрастые волосы. В берестяной кружке пенилось пиво. Илья дулся. Все происходящее казалось фарсом. Обрывочные воспоминания кружились в голове подобно снежинкам метели. Илья готов был поклясться, что здесь идут съемки русской народной сказки, вот актеры и решили подшутить. Но нигде не было видно кинокамер. Может, это студенты веселятся? Где-нибудь в печи или в сундуке сидит мужичок, подсматривает в щелку и отпускает в громкоговоритель реплики за Йога. Илья рассеянно смотрел на черного кота, тщательно вылизывавшего свой пушистый хвост.

– Ты уж не серчай на нас с дедом. – примирительно лепетала тем временем Яга. – У нас – так исстари заведено. Каждый проходит подобное испытание. Некоторых, так вовсе, – и в огонь посылают. Но на Большом Совете мы отстояли для тебя самый легкий путь Посвящения в тайны судьбы и мироздания. Мы ведь родные не только по крови, но и по духу.

Илья посмотрел на старуху и мрачно усмехнулся:

– Родня, говоришь? Что-то не замечал я за собой склонности кукарекать по утрам или варить похлебку из лебеды и лягушек.

– Дак, ведь, внучек, у каждого в жизни своя дорога. Вот признайся ты нашим потомком, как чумного обходить станут. Сумасшедшим признают. Ворота дегтем вымажут. Да мало ли, чего учудят? Даже убить могут. Люди – они ведь как дети малые: всего боятся.

– Выходит, это мне теперь всех бояться надо? Дрожать, так сказать, отчетливей?

– За силу, Илюша, нужно платить. А осторожность еще ни кому не помешала.

Кот закончил умываться, выгнул спину и вальяжно отправился к миске.

– А что я еще могу, ну, кроме как огнем из пальцев швырять? – спросил Илья, отставив кружку.

– Многое, Илюшенька. – старуха беспричинно засуетилась. – Всякий раз все будет получаться само собой. Тебе к этому привыкнуть надо. Это все одно, что в молодости каждому нужно походить по вечеринкам и посиделкам, по праздникам да по карнавалам. А когда душа пресытится, покоя запросит, когда сердце вспыхнет от любви, вот тогда и жениться нужно. Так и в нашей магии: сначала нужно познать себя, а уж потом мир перекраивать. В колдовстве, как и во всем, должна быть мера.

– Красиво говоришь, заманчиво. – вздохнул Илья. – Да чем же за волшебство платить буду: счастьем, судьбой, душою?

– Умный купец во всем свою выгоду имеет. Сам-то ты восемь лет назад, когда у деда Антона яблоки воровал, знал же, что если поймают – порки не избежать. У нас все точно так же: за все платят самые нерасторопные. Главное – всегда опережать кредитора на шаг. Кому тогда за яблочки влетело? Ваньке? А ведь ты его тогда бросил.

Илья вспомнил давнюю историю, покраснел до корней волос и метнул в сторону старухи гневный взгляд. И снова, но уже от бровей, метнулась в воздух струйка огня. Пакля, утрамбованная между просмоленными бревнами, зачадила, выпуская сизые струйки дыма.

– Ай, душегубец! – завопила изба. – Родного деда палить! Инквизитор ты, а не внук!

– Ой! – растерялся Илья и плеснул остатками пива в паклю. Стена зашипела, точно потревоженная змея и пламя погасло. – Это… Слышишь: не хотел я. Как-то само получилось.