И человек уходит, потягивая воду, – в используемые по второму разу стаканчики нужно было обязательно для полной маскировки вставлять трубочки и накрывать их крышкой, чтоб не было видно плохо помытых стенок, тереть которые тоже было нельзя – заметно бы стало. Уходит бедняга и не подозревает, что кто-то уже пил из его якобы одноразовой посуды.

Марина и Карина видели, какой злостью покрываются лица маленьких сборщиков «тары», если на их глазах кто-то сминал и кидал в урну этот красный стакан из-под воды. Но точно так же эти дети и веселели, если удавалось им вытащить из той же урны, что была всего в метре от того места, где обычно стояла тележка с товарами Карины и Марины, жёсткий новый стаканчик, внутри которого ещё плескалась заветная жидкость. Ведь её можно было допить! Дети бросались, отталкивая друг друга, к этому стаканчику, и жадно глотали из него, держа очень аккуратно, чтобы не попортить. Это доводило сестёр до бешенства и слёз. Сколько раз Марина решительно давила ногой эти стаканчики в урне, чтобы никто не мог в них налить газировки по второму разу…

Но она понимала: если не будет этих стаканчиков, где ещё заработают себе денег эти глупые, но хитрые, облезлые и грязные дети? И Карина с Мариной пытались уверить себя, что поступают правильно – сами не торгуют, а уж другие пусть как хотят. И не мешали детям вытаскивать стаканчики из своей урны. С отказом от торговли стаканчиками «по второму разу» выпадала, конечно, целая статья доходов, но девочки надеялись, что она не так ощутима в сравнении со стыдом, который преследовал бы их за подобную деятельность.

Марина не хотела смириться с таким порядком.

– Это дешёвка, – в ярости говорила она, – на таком обмане сильно не разбогатеешь, только совесть плесенью, как наши булочки, покроется. Махинации должны быть крупными, и они здоровью и быту вредить не должны. Пусть будет всё красиво и сочно, чтобы если уж и проиграешь, то все вокруг не нос зажмут, а скажут: «Рисково работает!» Но если тебя вверх попрёт, чтоб тоже никто не завидовал. Красивой игрой можно только восхищаться, и мы с тобой этого добьёмся, Каринка. Москва будет наша.

Марина понимала, что не одна она такая хочет покорить Москву. Поэтому не обольщалась тем, что у неё всё сразу получится.

Наступила осень, задули холодные ветры, а по ВВЦ они гуляли особенно пронзительные. Лоточная торговля постепенно сворачивалась. Народ шёл в основном под клеёнчатые навесы, где можно было поесть мяса и плова с пластмассовых тарелок и, главное, укрыться от холода, а не давиться хот-догом и холодной кока-колой на ветру. Выручка день ото дня неуклонно падала.

Карине и Марине приходилось волей-неволей думать о смене работы. И теперь всё чаще Карина торговала одна, а Марина бегала по Москве, в хлопотах и поисках. Сомнительные предложения на должность помощника начальника отдела кадров солидной фирмы, что сулили многочисленные зазывные бумажки, которые или раздавались в метро, или были расклеены на столбах, девушек не устраивали. Работа в офисе, перед началом которой нужно было внести в бизнес фирмы собственные денежки, или торговля косметическими средствами также не прельщали девчонок. Марина упорно искала и знала, что, пока она бегает, верная Карина там мёрзнет, негнущимися пальцами вынимает сосиски из тёплой печки, такой маленькой, что руки туда засунуть погреть невозможно, и постоянно трёт свой заледеневший нос. А потому Марине обязательно надо было найти для себя и сестры что-то достойное.

И она нашла. Газета, случайно попавшая ей в руки, раскрылась как раз на объявлении, где один солидный ресторан производил набор официантов без опыта работы. Главным условием было то, что претендентами должны быть близнецы до тридцати лет. Марина сразу поняла, что это их с Кариной единственный и такой счастливый шанс.