Пожалуй, из всех публикаций «Русского инвалида» наиболее ясная и авторитетная (хотя и достаточно прямолинейная) точка зрения на причины поражений русской армии была выражена в статьях полковника Генерального штаба М.Д. Бонч-Бруевича. С позиций знатока тактики Бонч-Бруевич уверял, что неудачи российских войск на театре войны с Японией объясняются элементарными ошибками командования (по незнанию или неумению) игнорировавшего азы военного искусства, известные всякому образованному офицеру. Бонч-Бруевич писал в первой части серии заметок под заглавием «Итоги войны»: «Мы начали войну и провели минувший ее период среди многих явных нарушений теории военного дела. <…> Если бы пришлось нарушать теорию в зависимости от обстановки вообще или по той причине, что противник не допустил действовать так, как бы следовало, то в таком стечении обстоятельств представлялось бы возможным посылать укоры суровой судьбе или сожалеть о недостатке искусства у наших полководцев, но если теория нарушается только потому, что иные ее забыли, а другие привыкли с нею не считаться или просто вышучивать ее, то согласитесь, что это неладно»[20]. «И на театре военных действий, и на полях сражений со стороны русской армии были допущены многие явные нарушения теории военного дела. Это ничем не оправданное нарушение теории является важным недочетом в нашей армии. <…> Теория военного дела проводится в армии офицерами, получающими военно-научную подготовку и посредством уставов. Всякий устав, всякая теория имеют в виду, что победа достижима только в том случае, если войска будут действовать в их духе, допуская, разумеется, отклонения, вызываемые обстановкой; сверх этого, для победы необходима еще и наличность таланта у военачальника, применяющего устав и теорию»[21], – доводил он свои рассуждения до логического конца во второй части «Итогов».

Об этом авторе еще придется говорить ниже, пока же необходимо отметить, что мысли, выраженные в «Итогах войны» Бонч-Бруевича, не могли не встретить сочувствия в военной среде. Версия об исполнительской ошибке как основной причине поражения разделялась очень многими. Главнокомандующий А.И. Куропаткин был полностью дискредитирован в глазах офицерства, немногим выше был и авторитет его приемника – Н.П. Линевича. Статьями Бонч-Бруевича обозначался предел критики, допустимой на страницах официоза. Правительство не могло пойти дальше обвинения и без того порицаемых всеми военачальников и признания некоторых недочетов в подготовке войск, которые непременно будут исправлены в самое ближайшее время усилиями военных властей.

Но подобная интерпретация событий прошедшей войны, конечно, устраивала не всех. Следует отметить, что гибель флота и обнаружившаяся общая несостоятельность империи перед лицом противника, «лишь недавно вставшего на путь цивилизованных народов», вызвали повышенный интерес к состоянию вооруженных сил со стороны гражданской, «общей» прессы[22]. Однако уровень дискуссии на страницах этих изданий не устраивал военных, традиционно по меньшей мере с недоверием относящихся к попыткам штатских выступать в качестве экспертов по военным вопросам[23].

Таким образом, после заключения Портсмутского мира часть офицерства испытывала потребность в свободном публичном обсуждении итогов минувшей войны, которая не могла быть удовлетворена на страницах существовавших органов военной печати, в той или иной мере зависевших от военной администрации. В.А. Березовский, редактор-издатель единственного к тому моменту частного и коммерчески успешного органа военной печати – журнала «Разведчик», в свое время потратил слишком много усилий на то, чтобы убедить недоверчивую администрацию в полезности и благонадежности своего издания. Он был не готов поставить под удар свое успешное предприятие, выказывая излишнюю независимость суждений и тем самым рискуя потерять с трудом завоеванную благосклонность министерства