– А ты попробовал бы не клацать каблучками на их месте, – включился в беседу полковник Томилин, – одно слово поперек министру сказал, – и завтра пенсионер! В лампасах огурцы на даче в парнике ты выращивал бы! Вот. Генерал – это не звание, это счастье! И только дурак не оберегает его!

В кабинете, над бутылками и закуской, раздалось и затихло скупое «хе-хе-хе».

– А что же вы хихикаете, господа офицеры? – еще больше распалялся майор, – так что же получается? Лояльность начальнику – выше офицерской чести и интересов дела? А?

– Ишь как молодежь распетушилась, – отозвался степенный отставной полковник Клементьев, – чтобы на таких хлебных должностях плевать против ветра?.. То есть, идти против начальства… Тут надо, знаете ли, определенное мужество иметь. Да-да, мужество! Вон первый зам Вакарова – генерал-полковник Герасимов Валерий Васильевич, честно и смело выступил против авантюризма Сердюкова. И где он сейчас? Где? А Центральным округом командует! А ведь он до Генштаба и так двумя… Двумя округами уже командовал! И теперь по третьему кругу пошел!

– Я недавно был в Генштабе, – опять скрипучим басом включился в разговор Томилин, – там поговаривают, что Вакаров опасается, как бы Герасимов его должность не занял. Он якобы и подговорил Сердюкова кинуть Герасимова еще раз на округ, подальше от Москвы… Но попомните мое слово! Герасимов еще вернется в Москву на белом коне. Такие генералы не завянут в оренбургских степях!

– Кадровый бардак не только в Минобороны или в Генштабе творится… Он и у нас под носом… Он и в нашем же концерне творится, – степенным и уверенным тоном вклинился в беседу подполковник запаса Юдин, его облысевшая до лакового блеска голова нервно подергивалась, – Сердюков с Вакаровым военпредов в концерне через одного уже выкашивают. Это же преступление!

Сказав это, Юдин посмотрел на Гаевского и при полном молчании публики спросил:

– Я правильно говорю, Артем Палыч?

Все настороженно и жадно ждали его ответа – офицерам явно хотелось знать, что и как ответит Гаевский, что в голове этой птицы, нежданно прилетевшей в институт из Генштаба?

– Да, вы правы, – начал он в полной тишине, – я тоже считаю, – это преступление. Я не только на совещании в Генштабе, но и в глаза Вакарову однажды это сказал. Нельзя из 24 тысяч военпредов оставлять в оборонке только шесть тысяч. А он мне: «Не лезь не в свое дело». Но когда с ракетами начнутся нелады, тогда Генштаб наш будет чесать репу и просить вернуться уволенных военпредов. Да только все ли они захотят вернуться?

– Хренушки! – воскликнул вскочивший с места Таманцев. Он нетрезвой рукой с трудом выудил на столе бутылку водки и стал небрежно наполнять рюмки, приговаривая с плохой дикцией, – таааарищ полковник, я ггггоржусь вами! Предлагаю тост – за офицерскую порядочность! За смелость в борьбе с дураками!

Хмельная публика одобрительно загомонила.

Чокнулись, выпили, закусили.

А лысый Юдин снова стал солировать:

– Вот пришел в концерн после уволенного непонятно за что Журбея новый генеральный из Питера, – явно ведь из варягов и с волосатой рукой. Пару месяцев отработал и вместо того, чтобы после двух неудачных испытаний «карандаша» разобраться в причинах и двигать проект дальше – стал занижать боевые характеристики ракеты! А наверх доложил, что, дескать, Журбей якобы слишком амбициозные и нереальные параметры в ракету заложил. Но это ведь ложь! Это разве тоже не преступление? Многие ветераны-конструкторы из команды Журбея в знак протеста следом за ним с фирмы ушли!

– Стоп, стоп, стоп! – грозно вскричал Томилин, звонко стуча жирной вилкой по пустому стакану, – хватит уже этих производственных разговоров! Плавно переходим к бабам и анекдотам!.. А вот и Яков Абрамыч уважаемый пожаловал к нам! Милости просим к нашему столу. На-ли-вай! Предлагаю тост – за ветеранов!