– Да, – я сглотнула слюну. – Многие девочки так делают. Это же не школа. Тем более, я ничего плохого не делаю, просто крашу глаза и губы. Как все…

– Как все дарасинай?

– Я ночую дома.

– Ацу, если узнаю, что ты ведешь себя распутно, посажу дома на цепь. Поняла?

– Да.

– Чтобы больше по ночам, ни к каким подружкам не ездила. Так понятно?

– Но…

– Ацу! – Отец ударил кулаком по столу.

– Хорошо, – я слегка вздрогнула.

В прихожей кто-то начал шуметь, это был пьяный Джиро. Сегодня он приехал самостоятельно. Отец провёл по нему своим злым взглядом, но ничего не сказал. Джиро упал на диване под лестницей наверх.

– Иди спать, завтра поедешь со мной, – отец закурил.

– Спокойной ночи, – я поклонилась.

Утром, я обнаружила сто пропущенных звонков от Хачиро, это парень Умэ. Я не стала ему перезванивать, потому что не считала нужным лезть в чью-то жизнь. Сабуро поймали в ночном клубе, за торговлю наркотиками. От отца он получил выговор и лишился своего автомобиля на неделю. Стоило бы мне попасть в такую ситуацию, страшно подумать, что бы отец сделал со мной. Джиро не появился на завтраке, он как обычно приходил в себя, в своей комнате. Ичиро уехал на работу в офис. Широ каждые выходные ездил к репетитору по латыни. Мама ушла мыть посуду, я осталась с отцом наедине. От его взгляда, мне было сложно проглотить кашу.

– Запей, нехватало, чтобы ты подавилась, – отец внимательно посмотрел в свою тарелку.

Протолкнув пищу водой, я поставила стакан на стол.

– Тебе скоро двадцать лет, – он пригубил зелёный чай. – Это повод найти себя и стать чей-то женой, – промокнув бумажной салфеткой свой маленький рот, он посмотрел на меня.

Я не сводила взгляда с его острого подбородка, на котором была аккуратно подстриженная борода. Среди чёрных волос были видны следы седины. Над верхней губой с ярким и чётким контуром, были небольшие усы. Сколько бы мне не было лет, отец никогда не брил лицо полностью, он оставлял участки волос. Возможно, для него это создавало особый имидж. На его скуластом – ассиметричном лице борода с усами придавали грозный вид. Лицо отца уже не выглядело свежим, оно было помятым и поношенным жизнью. На правой щеке под глазом был шрам. Это след от ножа. Когда мне было шесть лет, отец любил рассказывать об этой истории. Он дрался один с тридцатью бандитами. Один из них пытался выколоть отцу глаз, но у него ничего не вышло. На упрямом лбе отца было пять глубоких морщин. Над отягченными веками, нависали угловатые и жесткие брови, волосы которых росли в разные стороны, не имея особой формы. Монгольский прищур глаз сразу выдавал дерзкий характер отца. Мешки под глазами так же могли сказать о его пристрастию к алкоголю и ночным гуляньям.

Я не понимала, что мама нашла в столь озлобленном и отталкивающим на вид человеке, как мой отец? Что? Что ей так понравилось в нём? Неужели, она по – настоящему влюбилась в того, кто испортил ей жизнь…

У отца в подчинении находились около сорока тысяч якудз (возможно больше или меньше, точно числа я не знаю). Он мог сломать любого, кто перейдёт его черту. Назло судьбе, эту черту каждый раз переходила я. Вечный патриархат и унижения давили на меня изо дня в день. Когда отец ничего мне не говорил, я чувствовала его недовольство по отношению ко мне. Наверное, многие завидуют, что я дочь такого влиятельного якудзы. Если не знать, какие вещи происходят за пятиметровым забором, то невозможно судить по внешнему виду и статусу человека в обществе. Для всех я одзёсама, но для самой себя – я пленница в собственном доме.

На банкете было много людей, как женщин, так и мужчин. Около трёх часов, я наблюдала за своим отцом и братьями. Официант принёс мне розу и записку. Я не понимала, что происходит. Открыв свёрнутую бумажку, я прочитала: «Приходи в гостиную дома». Мне было скучно, и я решила разрядить атмосферу. В гостиной меня ждала другая записка под бокалом красного вина. Отыскав в доме уборную, а затем вторую дверь от неё, как было написано в записке. Я приоткрыла дверь, свет не загорелся. Тогда, я зашла внутрь комнаты, зажёгся красный свет, который исходил из неоновой лампы на потолке. Передо мной на диване сидел Датэ. Я испугалась, и хотела выйти обратно, но дверь не открывалась. Мужчина кашлянул, я обернулась.