Мне давно уже некого ждать,

Я отныне, как белый лист,

Только некому в нём писать.

И та самая, где-то за морем,

Вся в попытках наладить жизнь.

То ночует в пустых новостроях,

То вдыхает у пляжа бриз.

Я остался один, забытый.

Уж никто не подходит к стойке,

Словно жизнью своей избитый,

Каждый день проводя в попойке.

Заводи машину, таксист,

Отвези меня в тот ресторан,

Я не местный, лишь так, турист,

Пострадавший от старых ран.

Пожалуй, годы пролетели,

Я вечно занятый, в делах.

Дожди сменяются метелью,

А вслед за ней, весна в цветах.

Я дней, ведь, даже не считаю,

И это вовсе не к чему…

Сменяют ветер крики чаек,

Как день сменяет часто тьму.

Но вот, звонок в мою квартиру,

Я пробудился ото сна.

Вокруг все мерзостно и сыро,

Какая, к чёрту, тут весна!

Я пропадаю тут годами,

Подчас не видя белый свет.

И только пропасть между нами,

Зачем мне мир, в котором нет…

Тебя, той искренней улыбки,

И взгляда, глубже всех морей.

Я часто совершал ошибки,

Но только эти пара дней

Уверен точно не из них.

Ну, где же ты, где ты, Мята?

Утонула в объятиях чужих,

Или всё убегаешь куда-то?

Я так нехотя дверь распахнул…

Это ты, неужели вернулась?!

Боже, Мята! Я вмиг к ней прильнул,

Но она даже не шелохнулась.

Если б знала она, как скучал,

Сколько лет я провёл в ожидании.

Я хотел закричать, но молчал,

Я иссяк, проживая страданья.

Ты вернулась вот так, без звонка…

Вроде ждал тебя все эти годы,

Но ты смотришь сейчас свысока.

Сердце требует воли, свободы!

Мята нет, я прошу, уходи!

Ты не та, кого ждал я – другая.

День за днём я вот так проводил,

Точно также от всех убегая!

Это глупо – вернуть всё назад,

Уходи и дорогу забудь!

Хоть когда-то и был тебе рад,

Но у каждого собственный путь…

Эта история о даме азиатских корней,

С бесконечной тягой к свободе.

Мы прожили, как бабочки, пару дней,

Но по ней я страдал полугодиями.

С броским оттенком зелёных волос,

Ароматом духов "бабл гам".

Смутно помню те дни – перерос,

Но на сердце остался шрам.

Её имя узнал, лишь спустя пару лет,

Но прозвал за прямой мятный локон,

В душу въелся навеки тот яркий цвет,

И её поглотил, как кокон.

Возможно, под влиянием судьбы,

Я возвратился в тот китайский ресторан.

И ошарашенный, средь рокота толпы

В который раз услышал её там.

Не может быть! Я будто бы в бреду.

Сыграла жизнь со мною злую шутку,

А я, в который раз, иду на поводу,

Без капельки сомненья, не подумав ни минутку.

Я подошёл к ней, слова не сказав;

Она могла читать меня по взгляду,

И лишь коснувшись рук и лоб поцеловав,

Я промолвил: "Ну здравствуй, Мята"…

Я полон был вопросов,

Ты – скрывала всё ответы.

Противники допросов,

Заложники побега.

Тот шумный ресторан

С забитой барной стойкой -

Источник старых ран

От прошлой жизни бойкой.

Ты снова увильнёшь,

Когда спрошу о цели.

Я чую эту ложь;

Мы раньше ей горели.

Бармен, налей бокал,

Чего-нибудь покрепче,

Хоть боль Я испытал,

Что алкоголь не лечит.

Здесь "лечит" только Мята,

Лапшу на уши вешав.

Дурманит хлеще яда,

Обманом разум нежа.

В словах ни капли правды,

Но как честны глаза…

Я отказать и рад бы,

Но верю в чудеса.

Я наступил на те же грабли,

Опять поддался сладкой лжи.

Ты б под дождём одна прозябла,

А я ж не монстр без души…

Ведь снова не с кем ночевать,

Одинокой, печальной Мяте.

А я лишь только мог мечтать

Лицезреть, что под этим платьем.

В твоём взгляде горел огонь,

Разгорелась румянцем кожа.

Тебя крепко возьму за ладонь,

Мы противиться чувствам не можем.

Нас так долго вела дорога,

По тропам красных фонарей.

Ты в глубинах души – недотрога,

Только с виду костра горячей.

Я не в силах тебе отказать,

Ни в страсти, ни в глупой просьбе.

По утру нам опять бежать,

Но сейчас мы любовь возносим.