– Кто угодно, только не ты, – пробормотала Лиза.

– Верно. Не я, – метнув недовольный взгляд на дочь, она пихнула сигарету в угол рта и высекла из зажигалки «Бик» маленький огонек. – Но, юная леди, я пожила побольше, чем вы, и, уж поверьте, знаю, что вы допускали большую ошибку. – Сигарета ходила вверх и вниз, пока она говорила. Лиза продолжала теребить края прорехи на джинсах. – Уж что я знаю наверняка, так то, что если белая девушка, вроде вас, увивается за черным парнем, рано или поздно будут неприятности. И я оказалась права, не так ли? Ну разве не так?

– Так, наверное, – пробормотала Лиза.

– «Наверное». Мальчишку убили, неужто не понимаешь?

Лиза поникла пуще прежнего.

– Думаешь, был бы он мертв сейчас, если бы не водился с тобой?

– Лиза, – вклинился Трев, – ты знаешь, кто его убил?

– Не совсем.

– Расскажи ему то же, что и мне, – приказала ей мать.

Она взглянула на Тревора, нахмурилась, вцепилась пальцами в край прорехи на джинсах.

– Я думаю, это Бадди и его друзья… это они сделали.

– Бадди Гилберт, – уточнил Трев.

– Да. Видите ли, ему не понравилось, что я его бросила. Прошлой ночью после соревнований была дискотека. В тренажерном зале. Бадди заявился со своими дружками. Они были все пьяны, понимаете? Бадди попробовал влезть между нами и танцевать со мной, ну я ему и сказала отвязаться. Как он взвился! Прям реально противным стал. Пошел обзывать Максвелла по-всякому. Понимаете? – Она подняла глаза на Трева, будто любопытствуя, какой будет его реакция. – Черножопый, негрила, папуас, Пятница, афромазик. Всё в таком духе. А еще его взбеленило, что у черных парней обычно причиндалы побольше будут…

– Боже, Лиза! – воскликнула ее мать.

– Ну, я говорю, как было. Будто бы из-за этого я его на Максвелла сменяла.

– Об этом обязательно говорить здесь?!

– Все в порядке, – сказал Тревор девушке. – Что произошло потом?

– Ну, Максвелл просто стоял и молчал, подошел мистер Шерман – он завуч – и разогнал всю Баддину компашку.

– Ты знаешь имена друзей Бадди?

– Конечно. Дуг Хайнс и Лу Николсон.

Лу здесь не хотелось быть. Лучше уж – у себя дома, в кроватке, с подушечкой в обнимку. Но когда Бадди говорит – идем, нужно идти, тут уж ничего не попишешь.

Не так-то уж, черт возьми, и плохо быть не дома. Здесь он хоть не один. Здесь – хоть какое-то веселье, дружбаны, выпивка. А что до прошлой ночи – так или иначе, все это забудется. Сотрется из жизни и из памяти, рано или поздно.

И вот уже сейчас, будто во исполнение его желаний, начало забываться – потому что Шейла, его девка, не упустила момент и уселась на колени не к нему, а к Бадди. Покачалась игриво вверх-вниз, ухватила за ухо пальчиками.

– Как собираешься веселиться, когда с тобой ни одной девчонки нет?

– Кто сказал, что нет? – Бадди хлопнул ее пониже спины.

Они просто дурачатся, – сказал себе Лу. Но внутри росло недовольство.

Шейла улыбнулась ему через плечо и сказала:

– По-моему, мой дружок завидует.

Лу пожал плечами.

– Это кто, это я-то?

Дура. Ему захотелось взять ее за шкирку и сдернуть с коленей Бадди.

А та уже обратно к тому повернулась, запустила пальцы в волосы.

– Лу, похоже, не возражает, – говорит и лыбится.

– А ты, наверное, никогда не возражаешь.

Бадди запустил руку ей под фуфайку, оттянул застежку лифчика далеко вниз и отпустил. Лу услышал шлепок, Шейла вздрогнула:

– Ай!

Дуг и Синди рассмеялись с другой стороны дивана, и Лу почувствовал прилив облегчения. Шейла скатилась с колен Бадди, умудрившись при этом не расплескать свой ром с колой.

– Вот же ж скотина, – сообщила она. – Я-то тебя развеселить хотела.

Бадди недобро улыбнулся. Она попятилась.