Однако на протяжении всей истории индустриального капитализма колебания больших циклов Кондратьева происходили на фоне медленного увеличения доли труда в совокупном доходе. Во всяком случае кондратьевские циклы не оказывали на нее слишком сильного влияния. Мейсон выдвинул предположение, что, помимо сугубо экономических и технологических факторов, результаты циклических изменений капитализма связаны с резистентностью труда к давлению на уровень заработной платы и условия производственной деятельности. Включение этой переменной в уравнение позволяет лучше объяснить реакцию капитализма на снижение нормы прибыли.

Согласно Мейсону, каждая волна «генерирует специфическое и конкретное решение для снижения нормы прибыли во время восходящей фазы – набор бизнес-моделей, умений и технологий»37, а затем, во время нисходящей фазы, это решение перестает работать. Когда волна начинает движение вниз и существующее решение окончательно исчерпывает свой потенциал, система начинает искать новые варианты адаптации. Помимо двух ранее перечисленных направлений адаптации есть еще третье – повышение нормы прибыли за счет системного снижения доходов от труда. Для исхода понижательной фазы цикла решающее значение имеет то, какие именно из этих направлений использует капитализм. Поскольку на протяжении предыдущих двух веков шла непрерывная борьба рабочих за защиту своих прав и повышение оплаты труда, третье направление для капитализма всегда оставалось закрытым. В моменты структурной перестройки он обращался к первым двум способам адаптации, что позволяло доле труда в совокупном доходе не только оставаться на прежнем уровне, но и немного расти. Однако со второй половины 70-х годов XX века в силу ряда политических и социальных причин, например усиления влияния неолиберальной идеологии, борьба за повышение уровня оплаты труда в ядре капиталистической системы прекратилась. Это произошло как раз во время нисходящей волны четвертого цикла, в результате чего у капитализма открылось окно возможностей для адаптации по всем трем направлениям. Как полагает Мейсон, одним из результатов новой модели адаптации стало повышение нормы прибыли капитала за счет понижения доходов от труда, а также продление четвертого цикла за пределы отведенного ему времени (согласно датировке Мейсона, он продолжался 68 лет, что несколько больше средней продолжительности по Кондратьеву).

Здесь для нас важна не столько продолжительность цикла, сколько новая тенденция в соотношении труда и капитала, вызванная уникальным характером произошедшей трансформации капитализма. Правда, кроме снижения резистентности труда, необходимо отметить еще один фактор, который оказал влияние как на саму трансформацию, так и на долю труда в совокупном доходе. Дело в том, что в процессе технологических инноваций 70—80-х годов (как раз во время нисходящей фазы четвертого цикла) начало формироваться информационное общество со специфическим характером труда и производства. Используя свой «стандартный» исторический механизм формирования новых рынков за счет обновления технологического уклада, капитализм в этот раз создал нечто, являющееся не совсем рынком (мы еще вернемся к этой теме и подробно объясним, почему рынок и информационное общество находятся в противоречии), но при этом открывающее дополнительные возможности для отчуждения.

В этом смысле объяснение нового наступления капитала может быть связано с тем, что с окончанием нисходящей фазы четвертого и стартом восходящей фазы пятого циклов начал ускоренно меняется характер самого труда. Дело в том, что в условиях информационного общества грань между рабочим и свободным временем, понимаемым как фактор экономического производства, постепенно стирается. Это позволяет капиталу активнее генерировать доходность через отчуждение прибавочной стоимости, создаваемой в процессе всей социальной жизнедеятельности человека, большая часть которой не оплачивается и не может быть отражена в балансе доходов от труда как составляющей совокупного дохода. Следовательно, повышение нормы прибыли происходит за счет эксплуатации той части условного «времени», которая никем не оплачивается. Помимо прочего, данная форма отчуждения ведет к росту накопления, которое, как мы видели на примере коэффициента богатства/доходов, возвращается к историческим максимумам.