– Зато нарисованные никогда не завянут. Ты думаешь, m-llе очень нужны какие-то глупые девочки на твоей коробке?

– Посмотрим… – с предвкушением близкого торжества проговорил Женя.

В соседней комнате послышались шаги. Мы замолчали и приняли приятный вид.

– Барышни проснулись и вас ожидают.

Матрена шла впереди, мы за ней. Мы еще никогда не были в комнате m-llеs и потому чувствовали себя немного неловко.

Первое, что поразило нас в этой комнате, было множество портретов на стенах, второе – сами m-llеs. Вместо обычных синих платьев на них были какие-то пестрые, страшно яркие балахоны с массой оборок и лент.

– Наши милые маленькие друзья! Как мы рады вас видеть! – говорили они, целуя нас.

– А это я вам к Рождеству, – сказал я, протягивая m-llе Marie сначала коробку, потом букет.

– Это я вам к Рождеству, – повторил Женя, делая то же с m-llе Sophie.

– Как мы тронуты! Зачем? Зачем? Какие чудные розы! Поблагодарите вашу маму, – восклицала m-llе Marie, суетливо бегая по комнате.

Пока Женя передавал мамино поздравление, я принялся разглядывать портреты. Это были портреты детей: больших и маленьких, кудрявых и стриженых, смеющихся и серьезных.

– Эти дети тоже приходили в детский сад? – спросил я подошедшую m-llе Sophie.

– Да, это все маленькие ученики и ученицы. Многие из них уже в гимназии.

– А эта тоже в гимназии? – и я указал на фотографию девочки в золотой рамке, висевшую над постелью одной из m-llеs.

– Нет, это наша маленькая племянница Blanchette. Она всегда живет в Лозанне.

– Там хорошо? Там есть море?

– Моря там нет, но есть озеро – Женевское, или Леманское, – голубое, тихое, с белыми парусными лодочками.

– Когда я вырасту, я непременно туда поеду. Почему вы туда не едете?

Лицо m-llе Sophie сделалось грустным.

– Долго рассказывать, да ты и не поймешь. Пойдем лучше посмотрим, что там m-llе Marie показывает Жене.

M-llе Marie сидела у письменного стола; Женя стоял подле нее и рассматривал какие-то картинки.

– Я показываю Жене фотографии нашей школы, – сказала m-llе Marie, обращаясь к сестре, – показать им, может быть, наши семейные карточки?

Та согласилась. M-llе Marie достала с полки небольшой альбом из темно-красной кожи, украшенный серебряными разводами, и распахнула его на первой странице.

– Это мы обе с мамой, когда нам было пять и шесть лет. Похожи ли мы здесь?

Мы переглянулись. На нас смотрели две девочки в локонах. Одна держала в руке мяч, другая куклу. Руки матери лежали у них на плечах.

– Похожи! – воскликнул Женя. – Только вы теперь лучше!

M-llеs дружно расхохотались.

– А это мой брат, когда был в коллеже, а это папа с m-llе Sophie, а это опять мы, шестнадцати и семнадцати лет, а это наша бабушка… – говорила m-llе Marie, перелистывая толстый альбом.

– Как странно! Неужели и вы были маленькими? – спросил я.

– И мы были маленькими, и ты сделаешься большим, – petit poisson deviendra grand, pourvu que Dieu lui prète vie.

– Разве я petit poisson?

– Не petit poisson ты, а petit garçon![12] – воскликнула молчавшая до сих пор m-llе Sophie и, притянув меня за плечо, поцеловала в голову.

– Нет, а все-таки, почему же здесь про рыбку? – допытывался я. – Расскажите, m-llе! Ну пожалуйста!

– Нет, про рыбку не надо; лучше про то, как вы были маленькие, – перебил меня Женя.

– Хорошо. А про рыбку я расскажу после праздников всем детям. Согласен, Кира?

– Согласен, согласен! Ну, как вы были маленькие?

– Мы жили в Лозанне, на тихой улице с большими садами. Нас было две сестры и брат…

– Маленький или большой? – перебил я.

– Он был старше нас на пять лет. Папа был учителем в одном пансионе для барышень, он преподавал историю…