Его детские воспоминания и эта зарисовка очень тронули меня, прямо ком застрял в горле, сердце сжалось в груди. Сколько лет он носит эту тяжесть в душе: его разбившиеся надежды и несбывшиеся мечты…
– Сделай, пожалуйста, мне копию на память…
Как я могла сомневаться в нем и его отношении ко мне?! Он – родной мой человек и дорог мне безмерно. Со страшной силой захотелось обнять и приласкать его, прижаться к нему и говорить о своей любви…
Лешка почувствовал мое желание. На мгновение застыв, не отрываясь, я смотрела на него, а он на меня и… сбросив одежду, мы ринулись в объятия друг друга. Настоящая одержимость!
– Прошу, прижмись ко мне, – прошептала я и в ту же минуту почувствовала на себе тяжесть его великолепного тела.
Какие непередаваемые ощущения – лежать рядом с любимым мужчиной, принадлежать ему всей душой и телом, слиться с ним в одном порыве, вмиг превратившись в единое целое в этом мире призрачных грез, дорожить нашими отношениями и каждой минутой, проведенной вместе. Мы любили… Еще чуть-чуть – и прозвучал последний аккорд нашей любовной симфонии… Как мне не хотелось выпускать его из своих объятий! Так мы лежали с ним еще какое-то время.
– Алеша, скажи, а как ты ко мне относишься? – спросила я с замиранием сердца. – Знаешь ведь, что женщина любит ушами.
Он помолчал, потом тихо ответил:
– Я люблю тебя.
– Скажи мне еще что-нибудь хорошее, – попросила вновь.
Лешка повернул ко мне голову, посмотрел из-под полуопущенных век, обнял и, нежно прижав к себе, тихо произнес:
– Ты… родненькая моя…
Это тихое «родненькая моя» было дороже, чем «люблю», дороже всех других слов, которые он мог бы мне говорить. С этим тихим прекрасным определением я вошла в его жизнь раз и навсегда, и это означало только одно – в этом мире он уже не сможет существовать без меня, моего присутствия, даже если будет иметь семью. Все равно незримо я буду находиться рядом.
Часа через полтора мы всё повторили. Менялись позы, приемы, но отношение друг к другу становилось только нежнее. Еще через полчаса я встала и сказала:
– Побегу, не провожай.
– Нет, провожу, – ответил он настойчиво и начал одеваться.
– Я запрещаю тебе! – повысила я голос.
Алешке нездоровилось, видимо, простыл, и мне не хотелось, чтобы он в таком состоянии выходил на улицу. До дома добралась быстро. Не успела войти в квартиру, как услышала звонок телефона в сумочке. Ответила, и мы попрощались до утра. Устала безумно и, почти ничего не соображая, рухнула в постель. Сон, как и накануне, был беспокойным. Наверное, нервы мои все-таки не в порядке.
Глава 4
Утро заставило взглянуть на всё другими глазами. Если вчера вечером я не сомневалась в нем и его отношении ко мне, то сейчас такой убежденности не было. Прямо как в традиционном гадании на ромашке в нашем детстве: «Любит, не любит, плюнет, поцелует…» Когда мы расстанемся и он уедет к себе, в его жизнь войдут другие женщины, которые могут дать то, что ему нужно, кроме той пронзительной душевно-духовной близости, существующей между нами, а будучи влюбчивым, он вряд ли оставит шанс нашим дальнейшим отношениям, тем более, что желание иметь семью и детей красной нитью проходит через все наше общение. Какие терзания приносит мне это, Леша понять не может, ведь мужчины в большинстве своем не обладают тонкостью и деликатностью в вопросах душевных отношений с прекрасным полом. А что делать мне? Любить его, ждать, мучиться от мысли, что, может, в данный момент он с другой, занимается с ней любовью, говорит ей те же слова, что и мне?! И все-таки… я люблю его!
Мысли о его отношениях с другими женщинами были невыносимы, но я не имела на него никаких прав: не находилась в статусе супруги, не являлась сожительницей, не числилась подругой… Что же мне делать? Кто бы мог ответить на этот вопрос… Для себя я ответа пока не находила.