– Умеешь ты, Светка, аппетит испортить! Вообще-то правильно, а то сейчас все всё быстренько сожрут и выпьют, – расхохотался Артем, наливая мне вина.

Тюха, сидящий напротив, глаз с меня не сводил. Вино лилось рекой. А что, нам уже всем по 18. И шашлыки вкусные, и вечер замечательный. Но без Козырева не то. Про него вспоминали, и я всем сообщила, что должен прийти…

– Не придет он, – наклонившись, тихо сказал мне Артем.

– Кто? – прикинулась я.

– Ты думаешь, что я слепой, не вижу, как ты оглядываешься?

Кто-то предложил купаться. Наше водохранилище на Енисее в этом месте образовало залив, вода в нем спокойная и теплая, июль – прогрелась, правда, лягушек полно. Но если не повезет – так уж не повезет: Лишь войдя по пояс в воду, я уже поранила ступню острым камнем. Держась за Артема, оказавшегося рядом, высунула ногу из воды – из пореза сочилась кровь.

– Ой, сейчас акулы приплывут! – заверещала Светка.

– Нет у нас акул, одни пиявки! – успокоил Серега.

На берег меня вынес Артем, как-то уж очень крепко прижимая к себе и тяжело дыша при этом. Подбежала Танька, она не купалась – так хорошо, если рядом есть сестры милосердия! Вторая «сестра», Светка, давала советы из воды. Ну да что там, царапина, – перевязали Артемовым платком…

Стал накрапывать дождик. Мы, собрав остатки застолья, перебрались в беседку в саду. Допивали вино, моя обида на Козыря постепенно ушла. Танька уехала, ей с утра на работу. Артем, заталкивая пьяненького Тюху в такси, обнял меня и прошептал:

– Останешься?

А что… Останусь…

ТАНЬКА

Ленка вечером пришла к поликлинике – мы договорились после моей работы встретиться, погулять в парке, посидеть у фонтана, поболтать. Только она что-то вялая была, как будто не выспалась. В леопардовых лосинах.

– Ой, мама такими же торгует, – вырвалось у меня.

Ленка недовольно фыркнула:

– Мои-то итальянские.

– Лен, вы долго там сидели? Извини, что тебя оставила, но я встаю рано…

Я вчера видела, что Ленка перебрала.

– Да, посидели еще, позже Козырев подъехал… – Ленка отвела глаза.

Врет ведь – Сашка еще вчера уехал, заходил попрощаться. Назавтра и подружка улетела с родителями отдыхать на море и даже не позвонила перед отъездом. Прошла неделя, другая, Ленка не звонила и до конца лета так и не объявилась, я не могла понять, в чем дело, что случилось… Позвонила ей сама, но трубку сняла мама и ответила, что Лена осталась у бабушки. Странно… А как же учеба? Позже еще звонила, но опять ответила мама:

– Танюш, извини, Лена не может подойти, она плохо себя чувствует…

А уже начало сентября… Новый их адрес у Ленки спросить не догадалась, а они недавно переехали в коттедж, только номер телефона есть, да и не приглашают навестить… В душе образовалась какая-то пустота. Долго перебирала в уме – может быть, я ее чем обидела… Вроде ничем.

Из Красноярска, когда начались занятия, написала письмо на старый московский адрес – вернулось, понятно, она же собиралась с этого года жить в общежитии. Моя мама сделала вывод – у подруги что-то произошло, не хочет общаться – значит, не надо к ней приставать…

Целый год я прожила в недоумении – Ленка не звонила и не писала, словно вычеркнула меня из жизни. Как же так можно? При всей вспыльчивости и взбалмошности подруга была мне все равно что сестра, близкий человек, часть моей жизни. И эту часть будто оторвали, она сама, своими руками и оторвала.

Папа собирался приехать в Дивноярск, познакомить меня с настоящей сестренкой, но они с Лариской получили квартиру, нужно было делать ремонт, обставлять, переезжать, да и средств не хватило бы. Попросила его больше не присылать деньги: я совершеннолетняя, подрабатываю, ему самому нужнее. Мы со Светкой и в Красноярске устроились на работу: в детский стационар ночными сиделками, каждая на полставки, правда, больше спали там, чем трудились.