И вот этот зам Кротов, бывший коммуняка, начал вдруг под своего начальника рыть, как крот, – типа нечестно была проведена приватизация и т. д. Подготовил бумаги, собирался лететь в Москву, в Генпрокуратуру с кляузами, но в ночь перед вылетом его в упор расстреляли у калитки собственного коттеджа. Убийцу задержали быстро – дважды судимый лох, он обрез с отпечатками пальцев забросил в кусты неподалеку, где его сразу же и обнаружили. Он недавно освободился, сидел за ограбление кассы леспромхоза, где Кротов был директором, тот его лично тогда и поймал с поличным (такой вот каламбур!). Однако отца долго мучила допросами милиция – очные ставки, следственные эксперименты, хотя несколько его друзей подтвердили, что в ночь преступления Николай Степанович отмечал с компанией чей-то там юбилей, гуляли почти до утра, и он никуда не отлучался. Папа даже похудел тогда…

…Конечно, я его не буду огорчать, он мой любимый папочка, таких отцов поискать, – поеду на учебу в Москву, это вообще-то прикольно, мне просто без Таньки не хочется ехать…

ТАНЬКА

В медучилище я поступила легко, в школе-то училась отлично. Светка похуже, но она всегда все берет обаянием, так что с экзаменами у нас проблем не было. Правда, моя первая учительница расстроилась, когда узнала, что я не попыталась поступить в мединститут… Это медучилище закончила когда-то и моя Ольга Сергеевна. Она и вступительные экзамены ездила со мной сдавать, ждала в коридоре, заходила потом в аудитории, удивлялась, что ничего не изменилось, лишь общежитие сильно ругала:

– Дочка, как же ты там будешь жить… Зимой холодно, ветер так и гуляет по коридорам, да и слава про общагу нехорошая…

– Мам, не переживай, мы со Светкой комнату снимем, ее родители уже подыскали подходящую, – я вертела головой перед зеркалом, примеряя парик из новой партии – вьющиеся каштановые локоны ниже плеч.

– Ты на Ленку хочешь быть похожей? Она волосы отрастила, как у тебя, только ты-то блондинка, в отца, – вздохнула мама. – Верни парик на манекен, мне его еще продавать. Не знаю, потяну ли арендную плату за комнату…

– Мам, я тебе не говорила, чтоб ты не обижалась, но мне папа переводы присылает, я скопила кое-какую сумму. И поработаю с тобой в оставшееся до учебы время, – я распаковала клетчатую сумку с леопардовыми лосинами. – Боже, разве это можно носить?

– Танюш, тогда ты лучше с Анжелкой поработай, она тебе заплатит, у нее напарница заболела, а мы с Наташей пока сами справимся. Лосины – последний писк моды, – улыбнулась мама.

Они с тетей Наташей летали теперь за товаром в Турцию по очереди, мама научилась и спать в кресле в аэропортах, и с таможенниками договариваться, даже несколько турецких слов выучила. Сначала-то, после стерильного процедурного кабинета в поликлинике, новая работа приводила ее в ужас – пыль, грязь, неподъемные сумки. Наверное, она этой тяжелой работой старалась заглушить свою душевную боль. Мама как-то произнесла:

– Скоро ты уедешь учиться, останусь одна. Снова, как в детдоме…

…С Анжелкой так с Анжелкой… Она разбитная деваха, вот у нее торговля прямо-таки в крови: курит, как паровоз, матерится, как сапожник, но полно постоянных клиентов, веселая и всегда в курсе всех городских событий. Вот и меня в первый же рабочий день огорошила:

– А ты знаешь, что у тебя сестра теперь есть?

– Нет. Какая сестра? – удивилась я.

– Так у Валерки, у папки твоего, с его молодой женой девочка родилась!

Вот это номер… Хотя… С мамой они в разводе, а я всегда мечтала о сестре… С мамой пока об этом разговор заводить не буду. Да она знает, наверное.