Вика

Размахивая табелями, мы вышли за ворота школы. Кирилл подхватил меня на руки и закружил.

Накрапывал мелкий дождь, улицы стали серыми, холодными. Конец октября все-таки.

– Всего четыре тройки, – парень улыбнулся и обхватил руками мое лицо. – Красивая, ты волшебница! Без твоей помощи я вообще пролетел бы по всем предметам.

– Глупости, – смеясь, откинула голову назад, подставляя шею для поцелуя.

Если честно, то мы продвинулись не только в учебе, но и в отношениях. Поцелуи стали смелее, ласки более требовательными, но все-таки ту грань, что так нужна для полного счастья, мы не переступали.

Решили подождать до моего совершеннолетия. Старомодно, возможно, глупо, но так хотели мы оба.

Иногда Кирилл шутил по этому поводу.

– Не удивлюсь, что, увидев тебя без одежды, я просто испугаюсь.

– Эй! – стукнула его по лбу ладонью. – У меня вполне себе привлекательное тело. Смотри, – потянула свитер вверх, но обнажила лишь живот. – Продолжать?

– Нет! – хохотал Кирилл. – Данилова, коварная ты девушка. Прекрати, – и тут же поцелуй в обнаженную часть тела. – Провоцируешь. Так я могу нарушить данное самому себе обещание.

Пробежав под дождем несколько метров, мы все же успели запрыгнуть в отъезжающий автобус.

Жизнь в деревне мне нравилась все больше и больше и постепенно я просто прекратила сравнивать ее со столицей.

Я больше не оттуда. Я местная и такая, как все девчонки.

Иногда мы с одноклассницами ходили в кафе. Частенько бывали в кинотеатрах. То, что я смотрела года два назад, для них было в новинку.

В конце сентября в районном центре была выставка малоизвестного художника. Не знаю как, но Кирилл достал два пригласительных, и мы вместе посетили светское мероприятие.

– Я в белой рубашке, как лох, – нудил мой самый потрясающий мужчина.

– А мне нравится, – я лукаво прищурила глаза и провела языком по нижней губе. – Ты красавчик. Я готова тебя съесть.

Щеки Кира вспыхнули, и это было так мило.

А сейчас мы ехали домой. Причем каждый к себе. Антонина настояла на том, чтобы Кирилл ночевал дома, и мы решили не усложнять и без того натянутые отношения с его матерью.

Но заявили женщине, что как только мне исполнится восемнадцать, Кир переедет в дом моей бабушки. И Антонине ничего не оставалось, как принять это решение.

Женщина понимала, что в любом случае ее сын поступит так, как решил. А если она начнет фокусничать, то перестанет с ней общаться.

– Завтра я в область. Будешь за меня болеть?

– Уверен, что не хочешь взять меня с собой?

– Однозначно. Вика, я просто буду думать не о бое, а о том, что ты в зале. И проиграю. Ты же не хочешь, чтобы мне голову отбили?

– Не хочу, – притворно надула губы. – Вечером зайдешь? Я пирог буду печь. С черникой, как ты любишь.

– Опять соблазняешь? Приду, конечно. Вик, только давай без футболочек, – перед носом кулак появился. – Мне не нравится, что ты себя не бережешь. В доме холодно, а ты без рукава. Заболеешь ведь, а только начала в себя приходить. Кстати, как массажи? Помогают?

– Становится полегче, но сейчас из-за дождей – пытка. Тоня, конечно, отличный специалист. Обожаю ее руки. Она с вами едет?

– Куда ж без нее. А расслабляющий массажик?

– Не зли, – тихо рассмеялась, открывая калитку. – Я не ревнивая, но хату спалить могу.

– И я даже на секунду в этом не сомневаюсь. Вечером у тебя? Я останусь сегодня. А утром сразу на автобусную станцию.

– Тогда до вечера? – подставила губы для привычного, но такого необходимого поцелуя. – Иди табелем хвастай, ботаник.

– Люблю тебя.

– Люблю тебя, – эхом отозвалась и побежала в дом, накрыв голову тонкой курточкой.

В доме действительно было холодно, но именно сегодня должны были привезти масляные обогреватели и один спиральный.